- Я уже с ума схожу рядом с этой бпе, – каждый раз шептала Секвелла, одёргивая собственные предательские порывы.
И когда настал четвёртый день их пребывания в плену, всё тот же берсеркер принёс еду и воду, поставив в мисках на пол клетки. Его взгляд невольно упал сначала на аттурианку, что сразу удивительно оживилась и просияла, а затем переметнулся на скрючившееся тельце в дальнем углу. Он уже давно подметил, что эта самка ничего не ест, так и помрёт с голоду. А ведь он помнил запах её храбрости в тот самый момент, когда поймал, в ней было столько решимости, столько смелости, которая мгновенно увяла, стоило самке пообщаться с тем яутом, что стал первым помощником его отца. Нет, он ничего не имел против, даже не таил злобы на такое решение Лидера. Да и этот яут не зазнавался и проявлял не наигранное уважение к нему и остальным. Доблестный воин, ничего не скажешь. Недаром выходец из племени яутжа.
Но сейчас, даже против своей воли, берсеркер, чьё имя переводиться как Сумрак, не мог ни думать о некогда храброй яутке, что сама прилетела к ним. Что-то заставляло беспокоиться о ней. Хотя это чувство не назвать какой-либо привязанностью или неравнодушием. Просто хотелось вновь увидеть былую решительность этой отчаянной самки, ощутить аромат её смелости, исходящий от хрупкого на вид тела.
И идея, как это воплотить в жизнь, пришла к берсеркеру достаточно быстро. Переменившись в физиономии и сдвинув недовольно надбровные дуги, Сумрак тихо, но грозно, зарычал. Протиснувшись в узкий вход в клетку, при этом ошеломив растерявшуюся аттурианку, он приблизился к Эврид и с силой толкнул в плечо, что в итоге не дало результатов. Самка даже не соизволила вздрогнуть или взглянуть на него.
«Не окочурилась случаем?» – склонил берсеркер голову набок, тихо урча и рассматривая яутку.
- Эй, Терпей (Предательница)! – воскликнул воин, слегка пнув худощавое тельце.
- Не смей называть меня так, тварь, – совершенно безэмоционально отозвалась сразу яутка, не глядя на обидчика.
«Жива», – сделал выводы из произошедшего берсеркер и снова проурчал.
- Поднимайся! – скомандовал тут же он, но самка даже и не подумала подчиниться, словно и не слышала его вовсе. И это вызвало мгновенный всплеск негодования у воина, что в ту же секунду нагло схватил Эврид за засаленные валары и потащил тело яутки на выход.
Взвизгнув от резкой боли, Эврид стала брыкаться и оказывать сопротивление, да только сил не хватало, чтобы дать достойный отпор противнику, посмевшему так непристойно обращаться с ней. Через минуту берсеркер выволок её из клетки и потащил в неизвестном направлении. Брыкаясь и визжа, яутка чувствовала, как кожу царапают попадающиеся на земле камни и ветки. Берсеркер остановился лишь на секунду, а затем Эврид ощутила, как её тело с лёгкостью поднимают вверх за многострадальные валары и отправляют в свободный полёт. Даже ничего не успев сообразить, яутка увидела только сине-зелёный небосвод, а потом всей кожей почувствовала леденящий холод воды, в которой она через миг очутилась. Вынырнув и жадно хватая ртом воздух, Эврид словно очнулась от анабиоза, ничего не понимая, лишь видя перед собой широкую и быструю реку, а также берсеркера, гордо вскинувшего подбородок, стоящего на берегу.
- Ты какого к’жита вытворяешь, подлюга?! – тотчас заорала она возмущённо, то и дело, пытаясь удержать равновесие, которое постоянно подводило из-за скользких камней под ногами.
- От тебя уже смердит на километр, вот и решил подсобить, а заодно и привести в чувства, – совершенно спокойно осведомил Эврид берсеркер, вызвав тем самым возмущённое фырканье.
- Так не честно! Я тоже хочу искупаться, – вдруг издалека заорала Секвелла, вцепившись в прутья клетки, глядя в их сторону.
Недолго думая, Сумрак потопал ко второй пленнице, после чего Эврид услышала истошные вопли аттурианки, которую таким же способом тащили прямиком к реке.
- Это уже не смешно! – сверкнула злобой в глазах яутка, когда Секвелла с коротким писком полетела в воду, подняв тучу брызг. Уже изрядно продрогнув, Эврид решается покинуть ледяную реку и выходит на берег, с сосредоточенным видом начиная выжимать из юсы влагу. Мех на воротнике мало того, что превратился из белого в серый, так ещё похож на игольчатую обсосанную шкурку дохлого зверька, каковой в принципе и являлся.
- Надрать бы тебе задницу, берсеркеровское отрепье, – возмущённо бубнит под нос яутка, украдкой поглядывая на только что вышедшую на берег подругу по несчастью, выражение лица которой приобрело обиженно-кислую мину с надутыми губками. Оно и не мудрено. Секвелла думала, что берсеркер, кому она так симпатизировала, с ней будет повежливее, чем хотела утереть нос яутке, да только получилось, как всегда, всё наоборот.
- Так постарайся! – внезапно заявляет берсеркер, кидая в руки Эврид её же один из кинжалов, ввергая самку в недоумение. – Если кишка не тонка и силёнок хватит.
- Не будь таким самонадеянным, салага, – ехидно ухмыляется яутка, взвешивая в ладони оружие. – Хоть я и не ела четыре дня, но силёнок хватит тебя грохнуть и выпотрошить.
В ту же секунду Эврид делает замах кинжалом и направляет его в противника, пока тот не успел очухаться, но остриё вонзается не в тело воина, как то было запланировано, а в ближайшее дерево, откалывая кусок коры. И в следующий миг яутка получает неожиданный и быстрый удар по ногам, после чего чуть ли не делает сальто, гулко грохаясь всей тушей на жёсткую землю. От такого столкновения с поверхностью из лёгких выбивает воздух и возникает тупая боль в грудной клетке, будто там что-то лопнуло. Закашлявшись и скривившись, Эврид разлепляет рефлекторно зажмуренные веки и видит перед собой возвышавшегося берсеркера, что горделиво взирал на неё сверху вниз, как истинный победитель на проигравшего неудачника.
- Ладно. Наберусь сил, сочтёмся, Черныш, – досадливо цыкает Эврид, поднимаясь и оглядываясь на воина.
- Чтобы набраться сил, надо хорошо питаться, – пропустив мимо ушей оскорбительное прозвище, решил съязвить берсеркер, отворачиваясь от собеседницы и делая несколько шагов по направлению к лагерю. – А чтобы хорошо питаться, нужно удачно сходить на охоту.
- Ты намекаешь на то, чтобы мы отправились с ней охотиться в лесу? – встряла в разговор Секвелла, до этого не смеющая вмешиваться в беседу.
- Я намекаю на то, что вы составите мне компанию, – резко обернулся воин и наградил аттурианку серьёзным взглядом изумрудных глаз, в омутах которых Секвелла просто растворилась, сражённая наповал притягательными искорками цвета молодых листьев, что рассыпались драгоценными камнями по радужке, отражая свет небесного светила, проглядывающего через густые кроны деревьев. Аттурианка могла поклясться, что в эту минуту её щёки запылали огнём от внезапно нахлынувшего волнения. Нервно сглотнув, Секвелла потупила взор вниз и прерывисто задышала. Такое редко случалось с ней при виде самцов.
- А не думаешь, что мы можем взять и сбежать? – еле вернув былую уверенность, пролепетала аттурианка и уже абсолютно спокойно посмотрела на воина.
- Сомневаюсь, – твёрдо отчеканил тот и перевёл взор на Эврид. – Яутка не сбежит, потому что не бросит сына, а ты… – снова взглянул он на Секвеллу, – потому что тебе просто некуда бежать.
- Смышлёный гад, – глубокомысленно изрекла Эврид, сощурившись. – Всё знает. Только не надо этим потыкать.