- Даур! – внезапно окликнула его Эврид, и тот обернулся, остановившись. – Будь внимательней и ласковей.
Протестующе фыркнув, Сумрак многозначительно выругался на такую издёвку в словах яутки, а затем потопал дальше. Эврид же еле слышно хихикнула, довольствуясь свершившимся откровенным издевательством. Она просто забавлялась, но отлично видела и знала, как в этот момент была довольна аттурианка. Ведь яутка не раз замечала, как та просто млела от одного вида этого чернокожего самца с изумрудными глазами, томно вздыхала, когда наблюдала за ним в сторонке. Не известно, замечал ли это её объект воздыхания, но Эврид уж точно заметила. Секвелла явно не ровно дышала к представителю племени берсеркеров. Тайно желая оказаться с ним наедине. Хоть ни разу об этом не обмолвилась и не призналась. Глядишь, хоть кто-то счастлив будет.
- Нагата! – вдруг кое-что вспомнив, обратилась она к самке берсеркеров, и та отозвалась, оторвавшись от собирания фруктов с земли. – Скажи. У вас здесь есть какое-нибудь надёжное укрытие?
– Есть одно, – оторопела на мгновение самка, не понимая зачем яутке знать об этом. – Оно находится недалеко от поселения, в лесу. А что?
- Когда придёт время, соберите всех и отправляйтесь туда, – с каким-то недобрым намёком посоветовала Эврид и тяжело вздохнула. Её начинали терзать не лучшие предчувствия. Слишком всё хорошо и спокойно сегодня.
Охота на парнокопытных выдалась занимательной и принесла большие плоды в виде трёх крупных тушек свежего мяса. Этого, конечно, не хватит на всё поселение, но Даур знал, что ещё оставались запасы. Их ожидает хороший ужин. Берсеркера удивлял и тот факт, что аттурианка, которую он посчитал ни на что не годной, смогла доказать противоположное. С великой отточенностью в движениях, она, словно бывалая Охотница, выследила добычу и настигла врасплох, мгновенно перерезав глотку. Чисто. Аккуратно. Достойно. И это не слыхано изумило Сумрака.
Идя в обратном направлении, при этом таща тушки, – одну волоча за собой, а другую водрузив на плечо, – берсеркер заметил, как на равне с ним тащила третью тушу аттурианка. Хотя это давалось ей с трудом. Но она всеми силами пыталась не выказать этого, пыхтя и хмурясь. Даже стискивая зубы и скрипя ими из-за тяжести убитого животного. Но держалась стоически. Даур даже проникся к ней уважением. Но на миг... До того момента, пока эта особа не ударила в грязь лицом. В прямом смысле...
Не заметив впереди оврага, где текла речушка, подмывая берега и превращая их в липкую грязищу, горе-Охотница смачно подскользнулась, коротко взвизгнула и полетела вниз, обронив ношу. Она даже попыталась схватиться за корень дерева, что выступал наружу кривой лапищей, да только тот благополучно сломался, после чего самка окончательно потеряла равновесие и плюхнулась в грязь, подняв тучу брызг.
Решив проверить, всё ли нормально, Даур поспешил к краю оврага, да так и зашёлся громогласным и откровенным рявкающе-гавкающим хохотом, растопырив жвала и задрав голову вверх. Лежавшая ничком аттурианка приподнялась на локтях и оскорблённо воззрилась на нагло ржущего самца. Но в голове тут же поспел план возмездия, и Секвелла перевела взгляд на грязь, попутно вытирая её с лица, на котором уже играла злорадная ухмылка. Зачерпнув добротную горсть липкой субстанции, самка замахнулась и со всего маху запустила её прямиком в наглеца. Не ожидающий подвоха берсеркер ни то, что опешил и удивился, он откровенно охренел после того, как “снаряд” попал ему прямо в торс, а ошмётки долетели даже до пасти. При том при всём, что в этот момент он ещё продолжал гоготать на всю округу.
Коротко хрюкнув, Сумрак обронил обе тушки и оторопело попятился назад, уставившись во все глаза на аттурианку, которая нагло ухмылялась, сидя в грязи. Отплевавшись, Даур недобро зыркнул на обидчицу, и та смекнула, что явно совершила ошибку. Выпрямившись, как по струнке, Секвелла округлила глаза, когда берсеркер злобно рыкнул и спрыгнул в овраг, прожигая остолбеневшую самку мрачным взором. Вот тут-то Секвелла и спохватилась, понимая, что ничего хорошего этот взгляд не сулит.
Выйдя из ступора, аттурианка подорвалась и, прилегая титанические усилия, чтобы снова не навернуться, побежала вдоль берега, слыша за собой погоню и гневное рычание. Сердце бедняжки колотилось о грудную клетку, мозг искал варианты спасения, в считанные миллисекунды обрабатывая тону информации. А инстинкт самосохранения подгонял, улавливая всеми фибрами приближающегося преследователя. Да только тот уже успел догнать, после чего оттолкнулся от земли сильными когтистыми ногами и настиг свою жертву, повалив и полетев кубарем вместе с ней.
Опомнившись, аттурианка распахнула глаза, которые до этого рефлекторно зажмурились, и узрела перед собой осклабившуюся морду берсеркера. Восседая на ней, он держал её запястья по разные стороны, прижимая к грязи, и тяжело дышал. Горячее дыхание самца вместе с рыком вырывалось из горла, а озлобленные зелёные глаза смотрели на пойманную добычу из-под надбровных дуг. Бивни нервно подёргивались, то прижимаясь, то снова расходясь в стороны. Широкая мускулистая грудь вздымалась от сбившегося дыхания, а под чешуйчатой чёрной кожей на руках играли стальные мышцы.
Снова коротко рыкнув, Даур отвлёк аттурианку от любования его телом, и она растерянно встретилась с его взглядом, тотчас утонув без остатка в проникновенных зелёных озёрах. К щекам прилила кровь и они мгновенно запылали. А сердце неистово забилось от жаркого трепета в груди восхищённой самки. Почувствовав изменения в состоянии аттурианки, Сумрак оторопел и отпрянул, при этом ослабив стальную хватку. И этого хватило Секвелле, чтобы вырваться. Но она не убежала. На удивление берсеркеру самка потянулась к нему.
С опаской и непониманием, Сумрак подался назад, недоумённо глядя на неё, а аттурианка, тем временем, ловко уселась на него и обняла за шею. Прижавшись всем телом, она прильнула губами к его сильным плечам, начиная покрывать чешуйчатую кожу горячими поцелуями. Даур даже перестал дышать, изумлённый таким неожиданным проявлением ласки. От этого дыхание стало прерывистым, а из горла невольно вырвалось довольное урчание. Он даже не заметил, как его руки стали поглаживать спину самки, изучая каждый изгиб, восхищаясь нежностью и бархатистостью её кожи. И тут его затуманенный рассудок озарило понимание происходящего. Словно что-то щелкнуло, рассеивая дурман. Замерев, Сумрак будто очнулся от наваждения. Сразу оттолкнув незадачливую искусительницу, он подорвался и шокировано уставился на Секвеллу, что тоже растеряно взирала на него.
- Это ты зря, – пророкотал он, насупившись.
- Почему? – обидчиво вопрошала аттурианка, поднимаясь. – Что тебя не устраивает во мне?
- Твоё нахальство и своенравность! – незамедлительно ответил берсеркер. – Хочешь добиться взаимности? Докажи, что ты не пустышка. Мне по нраву сильные и уверенные в себе самки, а не такие, что нахально лезут со своими ласками, пытаясь словно подчинить.
Возмущённая аттурианка даже не знала, что ответить на это откровенное высказывание. Пыхтя от негодования, она кое-как стала молча оттирать грязь от тела. Ей хотелось просто рычать от переполняющих эмоций. Секвелла даже подумывала огреть проходимца, что дерзнул сказать ей такое. Уже второй самец, что так бередил её мысли, отказал ей. Просто бессовестно и бессердечно оттолкнул. Хотя, где-то глубоко, за охватившей обидой и разочарованием вдруг проклюнулись уверенность и надежда, мгновенно вернув хозяйке смелость и серьёзность.
- Я не сдамся! – внезапно прогорланила Секвелла, воззрившись на самца. – Ни в этот раз!
- Посмотрим, – усмехнулся Даур и вдруг замер, словно к чему-то прислушиваясь, а затем резко поднял голову к небесам, после чего неожиданно взревел от негодования...
Комментарий к Глава 21. *кинжалы Эврид: https://vk.com/photo55156363_347051429
**Бпе на языке Науду обозначает “псих”, “сумасшедший”.
***Гхекуон – те самые собаки из фильма “Хищники”.