Она слегка вздрагивает.
- Ладно, ладно. Хорошо. - Она бросает на меня сердитый взгляд. - Ты же понимаешь, что последние две недели я работала, ведь так?
Я невозмутимо смотрю на нее в ответ.
- Как и мы.
Она разворачивается, и после спора насчет зонта, яростных криков о пропавшем пальто и мучительных воплей, что кто-то кому-то наступил на ногу, входная дверь с грохотом захлопывается. Я откидываю голову на край дивана и закрываю глаза. Спустя мгновение я снова открываю их и улыбаюсь. Они ушли. Они все ушли. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Наконец-то, целый дом в нашем полном распоряжении.
Я на цыпочках поднимаюсь по лестнице, мой пульс набирает обороты. Я собираюсь удивить его. Подкрасться к нему сзади, скользнуть на колени и объявить о нашем неожиданном мгновении свободы долгим глубоким поцелуем. Остановившись возле двери в его спальню, я задерживаю дыхание и аккуратно поворачиваю ручку.
Медленно я приоткрываю дверь. Затем останавливаюсь. Он не сидит за столом, склонившись над книгами, как я ожидала. Вместо этого он стоит у окна: одной рукой сосредоточенно возится со сломанным телефоном, который, как он думает, еще можно спасти; другой пытается стянуть носок, опасно раскачиваясь на одной ноге. Он наполовину стоит ко мне спиной, поэтому не замечает меня за дверью, и я смотрю на него в изумлении, когда он изо всех сил пытается снять второй носок, при этом глаза его по-прежнему прикованы к треснувшему экрану. А потом со вздохом досады он швыряет его на кровать и, хватая футболку, быстро одевает ее через голову, его волосы смешно топорщатся в стороны. Видя висящее на спинке стула полотенце, я понимаю, что он собирается принять душ и начинаю пятиться назад, когда что-то останавливает меня. Я внезапно поражена тем, насколько изменилось его тело. Все время худой теперь он стал более мускулистым. Легкие изгибы бицепсов, гладкая грудь без волос, конечно, у него на животе не шесть кубиков, но намек на них есть…
Подкрадываясь к нему сзади, я обвиваю руками его за талию и чувствую, как он напрягается.
- Она увела их, - шепчу я ему на ухо.
Он поворачивается в моих руках, и вдруг мы уже крепко, отчаянно целуемся - нас некому остановить, наше время не ограниченно. Но вместо того, чтобы сделать нас апатичными, это добавляет ситуации новый элемент волнения и настойчивости. У Лочена дрожат руки, когда он берет в ладони мое лицо. Между поцелуями он часто дышит мне в щеки, и боль тоски растекается по всему моему телу. Он целует каждую частичку моего лица, ушей, шеи. Я провожу ладонями вверх и вниз по теплу его обнаженной груди, рук и плеч. Я хочу ощущать каждую часть его тела. Я хочу вдыхать его. Я до боли хочу его. Он целует меня так сильно, что едва дает мне время, чтобы вздохнуть. Его ладони в моих волосах, на моей шее, под моим воротником. Его обнаженная кожа трепещет от моих прикосновений. Но между нашими телами до сих пор слишком много одежды, слишком много препятствий. Моя ладонь скользит под пояс его джинсов.
- Подожди… - шепчу я.
Его дыхание подрагивает у моего уха, и он пытается поцеловать меня в шею, но я нежно отталкиваю его.
- Подожди, - говорю я ему. - Остановись на секунду. Мне нужно сосредоточиться.
Когда я опускаю голову, то чувствую, как его тело напрягается от досады и удивления. Я стараюсь сосредоточиться на том, что делаю, аккуратно, не торопясь. Я не хочу сделать что-то неправильно, ошибиться, выставить себя дурочкой, сделать ему больно…
Расстегнуть пуговицу легко. Опустить молнию - в меньшей степени: в первый раз она застревает, и мне приходится тянуть ее вверх, а потом вниз. Но внезапно Лочен хватает меня за запястья, отводя мои руки.
- Что ты делаешь? - его голос звучит недоверчиво, почти сердито.
- Тс-с… - Я возвращаюсь к его расстегнутым брюкам.
- Мая, нет! - он тяжело дышит, в его голосе слышатся безумные нотки. Его руки теперь пытаются снова застегнуть джинсы, но пальцы движутся неуклюже и дрожат от потрясения.
Оттянув пояс боксеров, я просовываю пальцы внутрь, чувствуя прилив восторга, когда притрагиваюсь к нему. Он кажется на удивление твердым и теплым. С легким вздохом, Лочен наклоняется вперед, ртом ловит воздух, напрягается и смотрит на меня с выражением полного изумления, будто он забыл, кто я, цвет заливает щеки, дыхание его быстрое и поверхностное. А потом с небольшим вскриком он хватает меня за плечи и отталкивает.
- Что, черт возьми, ты делаешь?
Потеряв дар речи, я отшатываюсь, когда он борется со своей ширинкой. Он кричит во весь голос, его буквально трясет от ярости:
- Что, черт возьми, с тобой такое? Какого черты ты пыталась это сделать? Ты же знаешь, что мы никогда не можем…
- Прости меня, - выдыхаю я. - Я… я только… я только хотела дотронуться…
- Все это абсолютно вышло из-под контроля! - кричит он на меня, у него на шее вздуваются вены. - Ты просто больна, ты знаешь это? Все это просто нездорово! - Он с красным лицом проносится мимо меня и влетает в ванную комнату, хлопнув дверью. Через мгновение я слышу шум воды.
Внизу в гостиной я, тяжело дыша, расхаживаю по полу, гнев и чувство вины в равной степени накрывают меня. Гнев из-за того, как он только что накричал на меня. Вина из-за того, что я не остановилась, когда он в первый раз попросил меня. И все равно я не понимаю, просто не понимаю. Я думала, что мы решили больше не беспокоиться о мнении других людей. Что мы будем вместе, несмотря ни на что. Я не пыталась его ни в чем обмануть. Я просто внезапно ощутила огромное желание касаться его везде, даже там - особенно, там. Но сейчас страх сковывает мое горло, плечи и грудь. Страх, что я разрушила все, что у нас было.
Звук его шагов на лестнице заставляет меня забиться в самый дальний угол комнаты. Но из коридора я слышу только звон ключей, скрип кроссовок, молнию на куртке. А потом хлопает входная дверь.
Я стою в потрясении. В шоке. Я ожидала какого-то столкновения, возможности, по крайней мере, дать объяснения. Вместо этого, он просто ушел и оставил меня. Я не приму этого, нет. Я не сделала ничего такого ужасного.
Я сую ноги в туфли и хватаю школьный пиджак. Даже не потрудившись поискать свои ключи, я выбегаю из дома. Я могу различить его фигуру, исчезающую в мокрой темноте в конце улицы. Я срываюсь на бег.
Когда звук моих шагов достигает его слуха, он переходит на другую сторону дороги, удлиняя свой шаг. Даже когда я иду наравне с ним, пытаясь перевести дыхание, он поднимает руку и отталкивает мою протянутую ладонь.
- Прекрати, ладно? Возвращайся домой и оставь меня одного, черт возьми!
- Но почему? - кричу я в ответ, вдыхая ледяной воздух, когда дождь пронзает мои волосы и лицо острыми мокрыми иголками. - Что же такого столь ужасного я сделала? Я подкралась, чтобы удивить тебя. Я хотела сказать, что мама вернулась, и я заставила ее отвести детей в кино. Когда мы начали целоваться, я просто хотела дотронуться…
- Ты вообще понимаешь, как чертовски глупо это было? Как опасно? Ты не можешь вот так внезапно делать подобные вещи!
- Лочи, прости меня. Я думала, что мы, по крайней мере, могли бы трогать друг друга. Это не значит, что мы зашли бы дальше…
- О, да неужели? Тогда можешь забыть о своей гребаной сказке! Добро пожаловать в реальный мир! - Он коротко оборачивается, но достаточно долго для того, чтобы я могла различить его лицо, покрытое пятнами от ярости. - Если бы я не остановил тебя, ты понимаешь, что произошло бы? Это не просто отвратительно, Мая, это чертовски незаконно!
- Лочи, это безумие! То, что у нас не может быть секса, не означает, что мы не можем трогать друг друга и… - Я тянусь к нему, но он снова отталкивает мою руку. Вдруг он сворачивает с переулка в сторону кладбища, только чтобы, в конечном итоге, обнаружить на заборе висячий замок. Несмотря на то, что идти некуда, он все равно отказывается смотреть на меня. Стоя посреди намоченной дождем дороги, с мокрыми волосами, прилипающими к лицу, я вижу, как он хватается за проволочную сетку, безумно трясет ее, ударяет по ней обеими руками и яростно пинает ногой.
- Ты сошел с ума, знаешь об этом? - кричу я на него, мой страх внезапно сменяется гневом. - Почему это должно быть чем-то таким серьезным? Как это может чем-то отличаться от того, что произошло в кровати?