— Грейсон, здесь слишком много места для двух человек. — Я говорила себе, что не буду снова поднимать эту тему, но это сумасшествие.
— Ты снова об этом? — Он выдыхает, успокаиваясь. — Тебе не нравится номер?
— Мне очень нравится, но зачем нам такое огромное пространство? Здесь три спальни, Грейсон. Три!
— Ну, тяжело найти обычный номер с двумя спальнями. В пентхаусе всегда есть все, что нам нужно. — Он тянется к моей руке, но я отстраняюсь.
— Нет. Это тебе нужно, Грейсон. Я поняла, ты бронируешь пентхаусы только для того, чтобы дистанцироваться от меня. Ты хочешь трахнуть меня и притвориться, будто меня не существует на твоей стороне номера, — практически кричу я.
— Какие проблемы? Ты знала с самого начала, что я не пускаю никого в свою кровать, — раздражается он. — Черт побери, Шивон. Я не хочу ругаться с тобой. Для меня это тоже ново. До тебя не было ночевок. Мне не нужно было беспокоиться и спать с кем-то в своей кровати.
Мы с самого начала обсудили, как будем спать. И сейчас я не ожидала, что это будет так обидно — чувствовать себя отвергнутой. Не ожидала, что захочу больше или влюблюсь в него, но так вышло. От осознания этого на по щеке скользит слеза. Яростно ее стираю, не желая, чтоб он это видел, но уже поздно.
— Ох, малышка, иди сюда. — Грейсон притягивает меня в объятия и целует в макушку. — Мне так жаль. Я не хотел обидеть тебя. Но я такой, какой есть. Я не могу давать тебе никаких обещаний.
Он больше ничего не говорит, поэтому я оставляю эту тему. Правда в том, что он был честен с самого начала. Это я изменила правила, по крайней мере, у себя в голове. Пока что, я приму то, что он даст. Ох, мы играем в опасную игру, которая в итоге уничтожит мое сердце. Мне хочется, чтобы этот день настал как можно позже.
Грейсон ведет меня на балкон. Лунный свет отбрасывает на террасу романтический отблеск, усиливаемый светом одинокой свечи на столе. У меня пропал аппетит, но я соглашаюсь с его выбором калифорнийского сибаса. Он наливает два бокала какого-то пино гриджио, но даже алкоголь не поднимает мне настроение. Я настолько расстроена. Какого черта я продолжаю так с собой поступать? Знаю же, насколько изменчива любовь. Видела сама, как она разрушает жизни. Я думала, той боли в сердце, что чувствовала с Лиамом, будет достаточно, чтобы отвернуть меня от любви хотя бы на несколько месяцев. А сейчас вот она я, влюбляюсь в мужчину, который, по своему собственному признанию, не способен любить. После будет гораздо больнее. И что самое печальное — я осознанно к этому пришла.
Бросаю взгляд на Грейсона и вижу жалость в его глазах. Его молчание говорит само за себя. Возможно, это будет наш последний уикенд вместе. Я открыла свои карты. Он, возможно, сбежит.
— Думаю, нам нужно отдохнуть сегодня и начать все сначала завтра. У меня большие планы. — Он натянуто улыбается. — Твоя комната справа. Сумка уже у кровати.
Грейсон убирает наши тарелки и заходит внутрь. Я допиваю остатки вина и тоже захожу внутрь.
В душе позволяю горячей воде смыть раздражение. Слезы текут без остановки. Не могу остановить их. Соскользнув по стене вниз, я обнимаю колени и бесконтрольно рыдаю. Мне так одиноко. Вдруг дверь душа открывается. Голый Грейсон заходит внутрь и поднимает меня. Убирает мои мокрые волосы с лица. Его большое тело заслоняет меня от воды. Откидывает мою голову назад, и я вижу печаль в его глазах. Он стирает мои слезы и нежно целует. Спиной я прижата к стеклу. Грейсон приподнимает меня и оборачивает мои ноги вокруг своей талии. Прижимается ко мне так тесно, что я чувствую его тяжелую эрекцию напротив лона. Крепко держусь за его плечи, пока он удерживает контроль. Углубляет поцелуй и медленно входит в меня. Он скользит в меня и обратно в медленном ритме. От этого глубоко внутри живота разгорается огонь. Боже, я не могу противостоять чувствам, которые вызывает этот мужчина. Мне нравится, что он может быть нежным. Его нежность настолько же страстная, как и дикая сторона. Слов нет. Я отчаянно цепляюсь за момент экстаза, чтобы продлить его. Это не просто секс, но я боюсь думать иначе. Грейсон ловит губами мои крики, и я сильно кончаю. Этого ему хватает, чтобы найти свое освобождение.
Он не произносит ни единого слова. Берет губку и тщательно моет мое тело, а потом и волосы. Выходит из душа, сначала вытирая себя, а потом тянется ко мне.
Вытерев меня, он идет к кровати и убирает покрывало. У меня нет слов, когда он показывает мне ложиться рядом с ним. От этого появляется еще больше слез.