Сдурела. Ты просто сдурела, Миа!
Натягиваю на себя толстовку и тихо выскальзываю за дверь. Утренняя свежесть тут же щекочет ноздри, внедряясь в мои лёгкие. Делаю глубокий вдох всей грудью и прикрываю на миг глаза. До моего слуха доносится пение птиц, их веселое щебетание и взмахи крыльев, когда те перескакивают с ветки на ветку. Открываю глаза и любуюсь окружающей меня природой. Лес словно ожил после ночного дождя. Он светится мокрой зеленью своей листвы и пробуждается от утренней прохлады. Аккуратно ступаю по влажной траве, стараясь не спугнуть пташек. Сколько же времени? Солнце ещё не встало, а значит, сейчас только раннее утро. Пытаюсь вспомнить, когда же в последний раз я так наслаждалась природой на рассвете, но мысли путаются.
Медленно перебираю ногами и шагаю к озеру. Где-то вдалеке уже проснулись рыбаки, которые закинули свои удочки и настроились на удачную рыбалку. По пути к водоёму я встречаю ещё несколько человек, которые, видимо, как и мы, застряли здесь вчерашней ночью и уже собирались в обратный путь. Тени, что отбрасывали массивные деревья, постепенно стали уползать, уступая место первым солнечным бликам.
Светлое небо рассекает зарево красного рассвета. Птицы начинают щебетать ещё звонче. Я приземляюсь на маленький пирс неподалёку от трейлера и свешиваю ноги к воде. Над кронами деревьев показывается кромка встающего солнца. Местные окрестности просто завораживают. После целого года в шумной Атланте леса любимого парка кажутся мне отдалённым раем.
Я вновь прикрываю глаза и откидываю голову назад, подставляя лицо под первые лучи солнца. Природа, словно капризный подросток, что расстраивается по каждому поводу, снова радуется и смеётся, вдоволь наплакавшись ночью. Я грустно усмехаюсь, когда понимаю, что я наверняка уже давно пересекла черту своей юности. У меня впереди непременно будут проблемы, и они не решатся по щелчку пальцев.
Слишком много мы наломали дров. И Уилл, и я. Всё зашло слишком далеко. Все эти касания, что вызывали каждый раз нервную дрожь; невинные поцелуи, которые порой становились совсем не родственными, и произошедшее вчера… Потираю ладонью заспанное лицо. К чему приведут наши запретные желания? Как уберечь себя, уберечь нас обоих от губительных ошибок? Это так мучительно сложно, когда тот человек, к которому лежит твоя душа, – твой кровный брат. И нет отходных путей, и нет никаких шансов на то, что он всегда будет рядом. Если только в качестве близкого родственника. Горько ухмыляюсь. К чёрту таких родственников!
В голову тут же лезут картинки, на которых нам с Уиллом за тридцать. Наверняка после всего, что с нами случилось, мы бы избегали друг друга и скомканно улыбались на семейных ужинах. А быть может, и вовсе бы избегали друг друга и вечерами, уложив своих детей спать, вспоминали бы робкие запретные поцелуи. Да, мы бы стали настоящими братом и сестрой, которые однажды начинают жить своей жизнью. Отдельно. Разрывая эту близость и вырывая её из своего сердца с корнями.
К горлу подступает тяжёлый ком, который грозится вскоре разодрать мне горло от невыплаканных слез. Да к чему они, эти слёзы? Они никогда не изменят тот факт, что мы с братом были в одной утробе матери. Всё было решено за нас. Когда? С самого момента нашего рождения. Мы обречены.
– Давно ты здесь?
Я резко дёргаюсь от неожиданности, едва удержавшись за поручень. Суетливо поднимаю глаза на хриплый голос брата. Мои щёки начинает заливать краска, словно я пойманная преступница. Уилл стоит в полуметре от меня: заспанный, с взъерошенными волосами и лёгкой улыбкой на губах. Сердце начинает болезненно ныть. Целая гамма чувств с появлением всего одного человека.
– Нет, – растерянно отвечаю я. – Решила дать тебе выспаться и заодно привести мысли в порядок. – Неловко пожимаю плечами и отвожу взгляд на воду. Такая же чистая и лазурная, как глаза моего брата.
Он с минуту мешкает, переминаясь с ноги на ногу, а затем садится рядом со мной и протягивает мне кофе. Только сейчас замечаю, что в его руках две пластиковые кружки и бумажный пакет.
– У тебя там всё так запущенно? Ну… в твоих мыслях? – осторожно подводит меня ко вчерашнему Уилл.
– Да. Полный бардак. – Губ касается лёгкая улыбка. Он улыбается в ответ.
Грустная ирония. Только это нам и остаётся. Ведь нелепо сожалеть о том, чего желали оба. Отхлебнув немного своего кофе, Уилл тянется к своим ногам и разувается. Затем опускает босые ноги в воду и прикрывает глаза. Видя его довольную физиономию, я не могу устоять. Повторяю вслед за ним и, вцепившись в деревянный поручень, аккуратно спускаю ноги в воду. Удивительно. Ещё вчера ливень грозился превратить всю Джорджию в одно сплошное озеро, а теперь стоит такая сказочная погода, что хочется скинуть с себя всю одежду и прыгнуть вниз. Вода слегка прохладная, но ослепляющее солнце нагревает озеро Джона Таннера с каждой секундой всё больше.