– Это предположительно должно заставить меня почувствовать себя лучше?
– Должно, – коротко ответил он. – Это упрощает вашу ситуацию.
Ее ум совершенно отказывался помогать ей.
– Надеюсь, что вы правы, – сказала она, пытаясь думать, пытаясь воспользоваться своим незнанием. – Но мне бы больше помогло, если бы я понимала больше. Почему?.. Почему вы так преданы ему? Почему он единственная моя проблема? Все вы – нелегалы, вы сами это сказали. Я не знаю, почему вы занимаетесь этим, но вы хотите как можно дальше уйти от закона. Вот в чем дело. – Единственный пират, которого она знала лично, мог совершить самый неблаговидный поступок, лишь бы быть уверенным, что никто не имеет над ним власти. – Вам не нужны правила, вам нужны возможности. Тогда почему он – закон? Почему вы позволяете ему это? Почему то, чего хочет он, главнее того, что хотят все остальные?
Вектор Шахид, видимо, посчитал это хорошим вопросом. Его глаза еще ярче засверкали голубизной, когда он принялся отвечать:
– Потому что он никогда не проигрывает.
Затем он ухмыльнулся, словно человек своим тайным мыслям.
– Кроме того, является аксиомой, что никто не любит закон больше, чем мы, нелегалы. Это связь любовь-ненависть. Чем больше мы ненавидим ПОДК, тем больше любим Ника Саккорсо.
Морн удивленно заморгала.
– В ваших словах я не вижу смысла.
Вектор добродушно пожал плечами.
Прошло какое-то время, прежде чем она сообразила, как ловко он ушел от первой части вопроса.
Пока она пыталась собрать разбегающиеся мысли, интерком на камбузе запищал. Тот же самый нейтральный голос, который она слышала раньше, сказал:
– Морн Хайланд, на мостик.
И через мгновение Васацк добавила:
– Срочно.
Морн не пошевелилась. Она снова окаменела; захваченная врасплох, утонувшая в волне испуга.
Неловкость Вектора казалась постоянной. Его движения, похоже, вызывали такое сопротивление суставов, что Морн, когда он встал с кресла и подошел к интеркому, ожидала, что он застонет. Тем не менее его лицо оставалось спокойным, будто морская вода в штиль; любое беспокойство, какое он испытывал, пряталось внутри.
Нажав на клавишу интеркома, он ответил:
– Она со мной. Я пригляжу, чтобы она не заблудилась. – И отключился.
Морн он объяснил:
– Это даст мне возможность появиться на мостике. Я хочу знать, что происходит.
Она едва слышала его. Нет, уговаривала она себя, не поддавайся панике, во всяком случае, не сейчас. Любой риск, которого она испугается, может погубить ее; она может надеяться выжить, если будет отважно бороться с любой опасностью. Сейчас ни в коем случае нельзя паниковать.
Тем не менее, она внезапно ощутила страх, пронизавший ее до мозга костей. Управление шизо-имплантатом находилось в ее каюте; у нее не оставалось никакой защиты. Она чувствовала, как остатки ее воли медленно тают. Ее резервы истощились, словно у прохудившегося сосуда. Без своей черной коробочки она была всего лишь женщиной, которую насиловал и мучил Ангус, и ничего больше. Если Вектор оставил бы ее в одиночестве, она положила бы руки на стол и спрятала бы лицо в ладонях.
Но этого не произошло. Вместо этого он легко коснулся ее плеча, заставляя встать.
Она встала, словно он управлял ею.
– Пошли, – сказал он. – Не следует пропускать происходящее. Это может быть интересно. А бояться можно будет потом.
Его рука, лежащая на плече, вела ее по камбузу.
– Я уже говорил вам о том, что вы можете не волноваться насчет того, следует ли вам доверять нам. Это – правда. Но есть двое людей, которых вам следует опасаться. Микка Васацк – одна из них. Она не сможет причинить вам вреда, но при первой же возможности попытается.
И через мгновение, тем же тоном, полным сарказма и скрытого юмора, он добавил:
– Впрочем, как и все мы.
Глава 3
Впрочем, как и все мы.
В течение нескольких минут лишь это волновало Морн Хайланд, хотя Вектор Шахид продолжал говорить, пока вел ее по «Капризу капитана». Давая пояснения и все показывая, словно гид, он провел ее до ближайшего лифта и спустился на один из нижних уровней; вероятно, он считал, что звук его голоса успокоит ее.
Но она слышала только: «Дьявол, как и мы все».
Она была убеждена, что отгадала правду. Ник был вызван из ее каюты, чтобы участвовать в чем-то, что касалось ее. Это было связано со службой безопасности Станции и Ангусом. Что-то пошло не так с той сделкой, которую Ник заключил, чтобы помочь ей сбежать – со сделкой, которую устроил для него предатель из службы безопасности.
А может быть, до Ника дошли слухи о ее шизо-имплантате, и он хочет выяснить всю правду, раздавить ее, Морн.
А может быть, есть и другие, менее фатальные возможности? Если и так, то она не могла представить их себе. Ангус выжег из нее способность представлять подобные вещи. Она должна была представлять себе самое худшее и готовиться к нему.
Каким-то образом.
Все мы.
Подготовка, которую Морн прошла в Академии, должна была бы помочь. Разве ее не учили собирать в кулак волю и заставлять себя шевелить мозгами? Разве Ангус не научил ее достаточному отчаянию? Ей необходим был пульт управления шизо-имплантатом, необходима так отчаянно, что Морн едва не начала умолять Вектора, чтобы он позволил ей вернуться в каюту; но она знала, что риск слишком велик и она не может позволить обнаружить им доказательство своей неискренности. Таким образом, она не могла вернуться в каюту, включить пульт управления и снова спрятать его. Пульт перестанет действовать, как только она выйдет из его зоны действия, а передатчик был недостаточно мощным, чтобы транслировать нужные приказы дальше, чем на десять-двадцать метров.
Так что ей придется появиться на мостике с ничем кроме как исчерпавшимися, ненадежными ресурсами собственного организма.
Лифт оказался поблизости. «Каприз капитана» был фрегатом, а не огромным крейсером вроде «Повелителя звезд» или даже не переделанной грузовой баржей вроде «Смертельной красотки», где было гораздо больше места для груза, чем для команды. Несмотря на относительную роскошь, судно Ника было построено очень компактно. Внутренние уровни змеей оплетали основные переборки; а в центре находился командный модуль.
В случае нужды командный модуль мог быть отрезан от остальной части корабля, может быть, даже отделен от основного корпуса фрегата. Модуль мог работать совершенно автономно, в то время как остальной корабль управлялся с мостика.
Деликатно подталкиваемая Вектором Шахидом, Морн прошла через переборку и оказалась в сжатом пространстве мостика.
Она бы растерялась, если бы не привыкла к такому виду заранее. Она стояла в пространстве, напоминающем срез цилиндра, ноги ее находились в широкой части, а голова в узкой. Мостик ничем не отличался от остальной части «Каприза капитана»; просто он был меньше. Пол поднимался и смыкался над ее головой. Кое-кто из вахтенных сидел у своих станций перед ней, почти на одном уровне; другие, казалось, были утоплены вниз. Но, естественно, когда она или кто-то другой стоял, пол был «внизу», а купол – «вверху». Большие экраны сканирования, видео, информации и наведения были встроены в стену напротив переборки. Их статусные огни горели зеленым светом, но сами экраны были пусты. Вероятнее всего, Ник не хотел, чтобы Морн получила какую-нибудь информацию, взглянув на мониторы.
Вектор и Морн прошли через мостик и оказались у командирского места Ника. Как и все остальные на мостике, Ник сидел в своем m-кресле; его руки лежали на пульте, нажимая кнопки с привычной легкостью. Тем не менее, Морн мгновенно заметила – еще до того, как собралась осмотреть людей, сидящих вокруг – что он не пристегнут к креслу.
Васацк стояла рядом с ним, беспомощная против любого изменения в m.
Это означало, что «Капризу капитана» не угрожает непосредственная физическая опасность. В противном случае Ник планировал бы какие-то маневры.