– Значит, ты видишь, в чем наши проблемы.
– Нет. – Ярость и гнев Морн росли; она едва сдерживалась, чтобы не закричать. – Я не умею читать мысли. Я не знаю, какие у вас проблемы, если вы не выскажете их вслух.
А моя проблема заключается в том, чтобы выяснить, для чего вам понадобился полицейский!
Когда она сказала это, Линд позволил себе ехидно ухмыльнуться, а женщина за пультом наведения сказала:
– Вот черт.
Ник откинул голову назад и рассмеялся.
– Морн, – заметил Вектор, словно человек, обсуждающий обычную траекторию движения, – если ты хорошенько подумаешь, то поймешь, что мы хотим знать, почему ты осталась с капитаном Фермопилом.
– Ты – полицейский. – Голос Микки был тихим и полным скрытой угрозы. – Он пират и мясник – он слизняк. – Вероятно, она цитировала Ника. – Но ты была в его команде. Ты защищала его в службе безопасности. Единственное, что ты сделала против него – это открыла трюмы. Если ты не скажешь, почему, мы посадим тебя в спасательную ракету и отправим назад на Станцию. Пусть они получат тебя.
Морн почувствовала, как вокруг нее сгущается враждебность. Неожиданно это придало ей сил. Васацк и остальные хотели, чтобы она открыла им свои тайны; следовательно, ее тайны были им неизвестны. Она не могла себе представить, что это может быть правдой, но решила поставить на кон все.
– Я уже говорила тебе, – сказала она обращаясь к Нику, обращаясь к одному только Нику. – «Повелитель звезд» потерпел аварию. Я должна была погибнуть там. Он нашел меня – и он нуждался в команде. Поэтому я заключила с ним сделку. Чтобы спасти себя, я предложила ему свою защиту – такую защиту, какую могла дать. Капитан «Повелителя звезд» был моим отцом. Половина экипажа была моей семьей. Я не хотела умирать в общей могиле.
– Если это правда, – резко вмешалась Микка, – ты бы бросила его, едва появившись на Станции.
– Давайте все же посадим ее в ракету, – заявила Кармель. – Нам она не нужна.
Большой неуклюжий тип, сидящий за информационной консолью, впервые за все время вмешался. Неожиданно писклявым голосом, будто задавая вопрос, он заявил:
– Я согласен. Если она останется на борту, у нас возникнут проблемы.
Ник окинул взглядом вахту, а затем снова остановил взгляд на Морн. Продолжая улыбаться, он сказал:
– Видишь? Тебе нужно придумать что-то получше. И не говори мне… – она услышала в его тоне угрозу, – что ты сделала это из страсти ко мне. Я слышал это и раньше. Такого рода женщин нетрудно найти на Станции. И я не беру их с собой в космос.
Морн была загнана в угол. Но никто пока еще не упомянул о пульте управления шизо-имплантатом. А она провела множество часов, готовясь к этому. Надо продолжать сражаться.
– Ты прав, – сказала она, не выказывая слабости – нет, она не была побеждена – гневно, выказывая столько гнева, сколько она смогла. – Он знал обо мне нечто, чего не знаешь ты.
Он знал, что «Повелителя звезд» уничтожила я.
Тишина на мостике нарушалась лишь шумом воздушных фильтров и тихим гудением двигателей, разгоняющих корабль.
Морн молчала, пока Ник не пробурчал:
– Какого дьявола тебе понадобилось проделывать это?
Морн посмотрела ему прямо в глаза.
– Потому, что я страдаю приступами прыжковой болезни.
Это поразило его. Она видела, как кровь отхлынула от его шрамов; в удивлении он качнулся в кресле, такой же невозмутимый и угрожающий, как нацеленный в нее пистолет. Кто-то – она не знала, кто – сочно выругался. Микка Васацк с шипением выдохнула; Вектор неотрывно смотрел на нее.
– Это наступает во время сильного m. – Воспоминания и тот факт, что она вынуждена была признаться в своей болезни, наполнили ее душу горечью; но она использовала желчь и ненависть к себе, чтобы сфокусировать свой гнев. – Это словно проклятие, я ничего не могу с этим поделать. Болезнь заставляет меня стремиться к самоуничтожению. Я, наверное, погибла бы, но мой отец постарался отвести часть угрозы. Но он уничтожил лишь ускорение, а не сам Прыжок. Мостик остался. Я была единственная на нем.
То же самое случилось со мной, когда «Смертельная красотка» преследовала вас. Но он знал, что со мной происходит – и вовремя остановил меня.
Вот почему я осталась с ним. Мне больше некуда было идти. Если я не могу выдержать сильного m, то с моей карьерой полицейского покончено. До тех пор, пока я не уничтожила «Повелитель звезд», я могла надеяться найти работу на одной из Станций, может быть, в штаб-квартире ПОДК. Единственное, на что мне сейчас остается надеяться, что они поставят мне шизо-имплантат, чтобы держать под контролем.
– Вот ты хотел бы, чтобы в тебе вживили шизо-имплантат? – спросила она. – Ты хочешь, чтобы кто-то по своему желанию включал и выключал тебя? Я – нет. Поэтому я позволила ему спасти меня. Я осталась с ним. Я прикрывала его, когда он нуждался в моей помощи. И отправилась с тобой, когда у меня появился малейший шанс, потому что, – она едва не задохнулась от воспоминаний, – потому что он таков, каков есть. И ты победил его. Мне больше некуда было идти.
– Ты, сука! – Линд кипел от гнева. – Почему ты считаешь, что нам нужен на борту псих с прыжковой болезнью? Отправляй ее! – крикнул он Нику. – Отсылай эту стерву назад на Станцию. Пусть она достанется им – пусть она проявит свои психозы там. Она – бомба с часовым механизмом.
– Она может парализовать нас, – вмешалась Микка. – Мы не можем доверять Прыжку. А с ней на борту мы не можем доверять и ускорению. Мы вообще лишимся возможности маневра – и превратимся в летающую мишень для всякого, кто точит на нас зуб.
– Микка права, – заявила Кармель. – Станция желает заполучить ее. Если она одержима приступами прыжковой болезни, тогда, черт побери, нужно поскорее сплавить ее.
– Достаточно, – сказал Ник, прежде чем успел вмешаться еще кто-то. Он не повышал голоса, но его тон требовал согласия. – Вы совершенно не шевелите мозгами. Ты сама сошла с ума, Линд – вот почему так ненавидишь психов. Кармель, ты всегда возражаешь против любого рискованного решения. Иногда ты настолько подозрительна, что совершенно слепа. – Он переключил все внимание на Микку. – А ты – просто ревнуешь.
Похоже, вы пропустили пару интересных моментов в ее рассказе, – сказал он все так же небрежно. – Первое заключается в том, что капитан Фермопил должен был знать, как бороться с этой проблемой, не то он не оставил бы ее у себя. Она представляла бы слишком большую опасность. Если он мог с этим справиться, то может быть, стоит и нам воспользоваться теми же методами.
Второе заключается в том, что у нее были причины рассказать нам все это.
Что касается меня, – заключил он, продолжая изучать Морн, а его шрамы были такими бледными, словно он никогда не пылал к ней страстью и никогда не будет. – Я хотел бы узнать, что это за причины.
Морн почувствовала горечь и триумф. Никто не упомянул о пульте управления шизо-имплантатом. Это означало, что служба безопасности Станции не упоминала о нем, когда потребовала ее возвращения – и никто на борту «Каприза капитана» не подозревал правды. Даже Ник.
До тех пор, пока ее главная тайна оставалась тайной, она могла бороться с любыми сложностями.
– Честно говоря, – сказала она с уверенностью, которой не чувствовала уже много дней, – мной не так-то сложно управлять. Насколько я могу предположить, – она пыталась говорить по возможности отвлеченным академическим тоном, – моя прыжковая болезнь направлена исключительно на саморазрушение. Я не чувствую потребности причинить вред кому-то другому. И она проходит очень скоро, как только уменьшается m. Вы можете запереть меня в каюте. Или можете воспользоваться тем, чем пользовался он – накачать меня катом, и корабль будет в безопасности. Все остальное время можно не волноваться. Я даже могу быть полезной.
Я говорю об этом, – она попыталась скрыть торжество под маской горечи, – потому, что мне кажется, я могу верить тебе. Ты не планировал отослать меня назад, когда вызывал на мостик, и ты не собираешься отсылать меня сейчас. Разве что я совершу нечто такое, что позволит тебе изменить решение – к примеру, умолчу о чем-то, что может представлять для вас опасность.