— Прошу меня простить. До скорой встречи, мисс Айсфорт. Миссис Айсфорт.
В тоне дракона не слышалось ни раскаяния, ни сожаления. Он снова едва глянул в сторону матери и сфокусировался на мне, провожая взглядом до тех пор, пока не захлопнулись створки лифта.
Будто я добыча, а он хищник. Голодный, но терпеливый.
— Ты уверена, что справишься? — уточнила Айрин, как только мы остались одни.
У драконов отличный слух, однако даже они не способны уловить звуки сквозь столько слоев металла и кирпича.
Наверное.
— Разумеется, Айрин. Я тебя не подведу, — точно таким же безличным тоном заверила ее я.
Называть мать по имени я привыкла почти сразу же, как начала говорить.
Как утверждают психологи, лучший способ безболезненно закупорить эмоции ребенка — не позволять ему чувствовать их во всей полноте с рождения. Никаких объятий, ласковых прозвищ и совместных игр. Развитие, полезные кружки, тренировки — сначала легкие, в основном физические, потом все сложнее, с применением ментальных практик.
К совершеннолетию чувства закукливаются окончательно, оставляя равнодушного, отлично функционирующего, идеального члена социума.
Эльфы не ссорятся, не обижаются, не убивают из ревности…
А ведь каких-то полтора века назад все было совершенно наоборот!
— Я знаю, Алекса.
Только матери было позволено называть меня так. А мне ее — по имени. Больше никто не смел обращаться к Верховному магу, члену Совета Высших, столь фамильярно.
Когда-то я мечтала, что вырасту и займу место рядом с ней. Мне прочили головокружительную карьеру, ведь всем известно: чем светлее глаза эльфа, тем его дар сильнее.
Моя радужка почти белая, с легкой примесью серо-голубого.
Редкая, потенциально почти безграничная сила.
Которая так и не проснулась.
Моя мать, то и дело намекавшая, что готовит мне место в Совете, с каждым годом вспоминала об этом все реже. Пока не оставила эту тему полностью.
Соваться в высший управляющий орган, не имея реально опасных талантов — чистое самоубийство. Айрин знает об этом не понаслышке. Если честно, я стараюсь не задумываться над тем, скольких конкурентов ей пришлось убрать в борьбе за кресло.
Слухи ходили… разные.
Уверена, что даже обнаружься вдруг у меня ошеломительно-внушительные магические данные, я бы так не смогла. И дело не в умениях.
Я чисто физически не смогу причинить кому-то вред. Мать называет меня слабачкой. Не с целью оскорбить, нет. Эльфы не ругаются и не обижаются. Это сухая констатация факта. Я податлива, слишком ведома. Даже этот «драконий» проект — удивляюсь, как она мне его поручила. Обычно со мной всегда отправляли старшего сотрудника, одного из заместителей Айрин, в качестве советчика и подручного.
Чтобы я не облажалась.
— Я в тебе уверена. Ты же моя дочь. — Вроде бы похвала, но на самом деле — намек.
«Постарайся, дорогая, или у тебя будут большие проблемы».
Неприятности организует мне не мать.
Пусть она требовательна и к себе, и ко мне, но она не враг.
Мой враг — я сама.
Я не просто неправильный эльф.
Если меня раскроют, меня ждет реабилитация.
Так это называют в медицинских проспектах. Красивое название для центра магической и ментальной лоботомии. Меня лишат дара, лишат самосознания, оставив лишь базовый функционал. Куклу, способную самостоятельно обслуживать себя и выполнять простейшую работу. Убирать мусор, например. Или упаковывать коробки. Одинаковые, однотипные, каждый день всю оставшуюся жизнь. Но меня это волновать не будет — я вообще вряд ли буду осознавать действительность.
Меня не станет.
Айрин переживает не просто так. Как моя мать, она ответственна за мое развитие и воспитание. Если выяснится, что у нее родился дефектный ребенок, она потеряет свое место в Совете.
А то и несколько компаний. Не все они управляются ею единолично, в большинстве существует совет директоров. И ее могут попросить освободить должность для более подходящего кандидата.
Без изъянов.
Лишь захлопнув за собой дверь квартиры, я позволила себе судорожно, прерывисто вздохнуть. Пробежалась мысленно по защитным контурам. О, щиты я ставила всегда лучше всех! Ко мне даже на старших курсах учеников приставляли — смотреть и запоминать, как надо.
Убедившись, что за время моего отсутствия никто не влез и не установил ничего лишнего, я слегка ослабила ментальный блок. Подняла руку, которой недавно коснулись обжигающе горячие губы, и внимательно ее осмотрела.
Следа не было. И на что я, спрашивается, рассчитывала? На ожог? Вся бурная реакция — исключительно в моем воспаленном сознании. Кожа не пострадала.