— У всех все одно и то же! Все люди одинаковы! — повысил голос писатель. — Просто молодые не задумываются об этом — такова привилегия юности.
— Однако я отличаюсь от них!
— Все в порядке! А признания твои зацепили меня за живое, ко мне будто молодость вернулась, — лукаво произнес старый писатель.
Юити озадачился тем фактом, что Сюнсукэ выказал двусмысленный интерес, чуть ли не зависть к тайным склонностям его натуры — тем склонностям, которыми он сам мучился, считая их безобразными. Однако первое в жизни откровенное признание вдохновило Юити на то, чтобы тотчас растранжирить все-все свои секреты; его наполняло чувство радости от вероломства против самого себя, как того вкалывающего без продыху торговца, который затеял назло ненавистному хозяину распродать полюбившемуся покупателю все саженцы за бесценок.
Вкратце он поведал о своих взаимоотношениях с Ясуко.
Отец Юити был старинным товарищем отца девушки. Он выбрал инженерно-технический факультет, по окончании университета работал техническим экспертом, возглавлял дочернюю компанию финансовой группы «Кикуи-дзайбацу», пока не умер. Это было летом 1944 года. Отец девушки закончил экономический факультет, стал работать в одном известном универмаге и сейчас был на руководящей должности. В начале этого года, по достижении двадцатидвухлетнего возраста, Юити обручился с Ясуко — как и было решено их отцами раньше. Холодность Юити приводила Ясуко в отчаяние. В те дни, когда ее попытки добиться от юноши расположения оказывались безуспешными, она появлялась у Сюнсукэ. Этим летом она наконец затащила его сюда, в курортный городок. Ясуко подозревала, что у него завелась какая-то пассия, и страдала, как всякая девчонка. Что-то зловещее было в ее недоверии к своему жениху, но в том-то и дело, что Юити никого больше не любил.
Он учился в частном университете; жил с матерью, болеющей хроническим нефритом, и служанкой — втроем в одном доме сплоченной семьей, теперь обедневшей; его застенчивая любовь была причиной материнских переживаний. Кроме невесты, которая была влюблена в этого красивого молодого мужчину, он продолжал знакомства со многими другими девушками из своего окружения — мать знала об этом, но думала, что сын все-таки не наломает дров хотя бы из сочувствия к ее болезни, а также из финансовых соображений.
— Я вовсе не помышляла воспитывать тебя в такой бедности, — искренне сокрушалась она. — Если бы твой отец был жив сейчас, как он горевал бы! Твой отец ухлестывал за женщинами со студенческой поры, пропадал днями и ночами. Спасибо, что остепенился в зрелые годы, ну и я, конечно, не оплошала. А ты в этом возрасте такой черствый, что я беспокоюсь за Ясуко, как бы ей не пришлось страдать в замужестве. Никак не ожидала от тебя отцовских замашек женского обольстителя. Скорей бы на внуков своих посмотреть — вот что хочется твоей матери; ну а если Ясуко противна тебе, то мы тотчас расторгнем твою помолвку, и тогда сам уж выбирай девушку, какая по нраву, и приводи ее в дом. Смотри только без глупостей, а то глаза-то разбегутся! Я думаю, что десять или двадцать девушек будет предостаточно, чтобы определиться. Кто его знает, сколько еще проходит на этих деревяшках твоя мать из-за хвори, поэтому давай не будем затягивать со свадьбой! Мужчина должен выглядеть достойно, сама знаю. Денег в кармане у тебя маловато, живем мы худо-бедно, однако не голодаем. С этого месяца буду выдавать в два раза больше, не трать деньги на свои книжки.
Он потратил эти деньги на уроки танцев. Забавы ради стал искусным танцором. Его исполнение было весьма артистичным по сравнению с теми современными утилитарными танцами, в которых нет ничего, кроме сладострастной гимнастики, а в движениях чувствуется одиночество гладких механизмов в работе. Затаившая чувства фигура Юити вызывала у зрителя ощущение, что красота его скопила внутри себя энергию разрушения, смерти. Он выступил на танцевальном конкурсе, занял третье место.
За третье место была назначена премия две тысячи иен. Он решил положить эти деньги в банк на счет матери. В балансе сберкнижки он обнаружил чудовищную недостачу: по ее словам, там должно было насчитываться 700 000 иен. С тех пор как мать слегла в постель из-за альбумина в моче, она перепоручила банковскую книжку их верной служанке, старой безмужней Киё. Всякий раз, когда мать просила ее отчитаться по расходам, благочестивая служанка приносила счеты и тетрадь, расчерченную на две колонки, с уже подведенным итогом. Так или иначе, с того времени, когда они завели новую сберкнижку, остаток на ней по-прежнему составлял 700 000, сколько бы они ни снимали денег. Юити пересчитал все заново, и у них на счете оказалось 350 000. Проценты по облигациям прибавляли им примерно по 20 000 ежемесячно, но депрессия сжирала все дочиста. Вскоре расходы на жизнь, его учебу, лекарства и лечение матери выросли настолько, что впору было продавать их домишко.