— В общем, так. Иди умойся, выпей воды, успокоительное, водки, но приди в норму и звони.
Уходит на кухню. Звенит чашками, снова заваривая мой чай. Сползаю с дивана, бреду в ванную. Включаю воду и начинаю рыдать навзрыд. Я себя знаю. Чтобы успокоиться, мне нужно хорошо порыдать, чтобы выпустить из себя всю боль и обиду.
Минут через пятнадцать умываюсь. Глаза опухшие, губа болит и кровоточит. К ней больно прикасаться, и даже больно говорить. Открываю аптечку, сначала выпиваю успокоительное, а потом обрабатываю губу, которую невыносимо щиплет.
— Хватит прятаться, выходи! — кричит из коридора Эдуард.
Выхожу. Иду в кухню. Мужчина, как всегда, пьёт мой чай с бабушкиным сливовым вареньем. А мне хочется его забрать. Потому что это не для него. Сжимаю губы и тут же шиплю от боли.
— Звони, — велит мне Эдуард, двигая по столу телефон. Беру его. Руки еще подрагивают. — Скажи, что скучаешь и хочешь его видеть. Можешь даже вот таким печальным голосом. Так даже убедительнее. Только не рыдай. Без соплей.
Нахожу номер. Глубоко вдыхаю и нажимаю на дозвон, подношу телефон к уху.
— На громкую, я сказал! — рявкает Эдуард. Отдергиваю руку, включая громкую связь.
Гудки, гудки, гудки…
Литвин не отвечает.
И я снова шиплю от боли, потому что от волнения пытаюсь прикусить губы. Эдуард поднимает на меня злой взгляд, словно я виновата.
Гудки обрываются, потому что абонент не отвечает.
Эдуард выгибает бровь.
— И что же он не берёт, если купил тебя? А? — снова приходит в ярость, а я отступаю на пару шагов. В моей руке оживает телефон, смотрю на экран. Литвин перезванивает. Показываю экран Эдику. Он удовлетворенно кивает. — Отвечай на громкой и без фокусов.
— Алло, — отвечаю. Голос хриплый. Прокашливаюсь.
— Внимательно, — произносит на том конце Литвин. И вот если мне страшно, когда Эдик кричит, то Литвину не нужно повышать голос. Он априори говорит так, что по коже идут мурашки.
— Добрый день, — здороваюсь я. И снова замолкаю. Эдик кривит губами.
— Ближе к делу, Надя, ты меня отвлекаешь.
— Я… Я… — никак не могу выдать чертово «соскучилась». Язык не поворачивается. Эдик убивает меня взглядом. На том конце провода тишина. — Я соскучилась… — наконец говорю, прикрываю глаза. Эдит взмахивает рукой, призывая продолжать. — Вы сказали, что мы еще встретимся, но не сказали когда.
— Соскучилась, значит, — иронично усмехается Литвин. Он не верит мне и правильно делает. Я не скучала! — Ну раз соскучилась, будь готова к восьми вечера, за тобой приедут, — сообщает мне Литвин и сбрасывает звонок, Эдик удовлетворённо улыбается.
— Готовься, платье то красное надень и чулки. Помаду красную, губы замаскируй, — велит он мне.
— Нет у меня красной помады, — огрызаюсь я.
— Купи, — снова кидает мне деньги на стол.
Глава 10
Надежда
Красное кружевное платье неприлично обтягивает мою фигуру и открывает плечи. Помада в тон платья и чёрные чулки со швом сзади превратили меня в настоящую шлюху. Я не узнаю себя в зеркале. Пытаюсь компенсировать эту похабщину косой и отсутствием косметики на глазах. Выходит плохо, я все равно выгляжу вульгарно. Помаду, увы, не сменить, ибо любая другая не замаскирует мою прокушенную распухшую губу.
Такие женщины нравятся Литвину?
Вряд ли…
Его раскосая спутница в ресторане хоть и выглядела дорого, но никак не вульгарно. И он целовал ей руки. А мне предлагал минет…
Эдуард – идиот. Всех меряет по себе.
Закрываю глаза. Вот-вот за мной приедут, и я почти не дышу в ожидании.
Вздрагиваю, когда начинает вибрировать телефон. Время пришло.
— Да, — отвечаю, вдыхая поглубже.
— Я от Олега Андреевича. Спускайтесь, — четко сообщает мне какой-то парень и скидывает звонок.
Хватаю сумочку, иду. Хочется подвернуть ногу на лестнице из-за этих чертовых каблуков. Или даже лучше свернуть себе шею, свалившись с лестницы, только бы не идти к хищнику в клетку. Но, к сожалению, ничего подобного со мной не происходит.
У подъезда стоит синий мерседес, из которого выходит водитель, молча кивает и открывает мне пассажирскую дверь.
Задерживаю дыхание, словно перед погружением в воду, прежде чем сесть в автомобиль. Но, на удивление, Литвина в салоне не оказывается. Водитель садится на своё место и везёт меня в неизвестном направлении.