И я позволяю шелковому платку лечь на мои глаза и погрузить меня в темноту. Литвин еще не трогает, а по коже непроизвольно бегут мурашки. И нет, это не удовольствие. Это чувство страха и неизвестности. Дыхание сбивается, когда я чувствую прикосновение его пальцев к моим плечам, ключицам.
Замираю.
— Дыши глубже и равномерно, Надя. Все хорошо.
И я дышу, ощущая, как пальцы спускаются ниже к груди и обводят ее сквозь тонкий бюстгальтер.
— Тебе неприятно? — пальцы задевают соски, и по коже идет волна тепла.
— Нет, то есть да... — путаюсь в ответе. — Мне не неприятно, — пытаюсь пояснить.
— Я понял, — усмехается.
Его пальцы цепляют бретельки бюстгальтера и спускают с плеч. Ниже и ниже, пока не спадают чашечки, обнажая грудь. Мужчина шумно вздыхает, и мои соски напрягаются.
— Красивая маленькая девочка, вот я и добрался до тебя.
Вздрагиваю, когда мой сосок накрывает что-то горячее.
О боже, он вытягивает в рот мою грудь, он ее целует и ласкает языком!
Как только я это осознаю, внизу живота начинает горячо тянуть, а тело выгибается само собой.
— Ай! — вскрикиваю, сжимая плечи мужчины, когда его зубы смыкаются на моих сосках. Это не больно, это неожиданно и остро.
— Если бы только знала, что я хочу с тобой сделать! — рычит, немного грубо сжимая мою грудь. – Если бы ты знала, какие желания во мне будишь, — сильнее сжимает мою грудь. Не больно, но чувствительно.
А потом его ладонь врывается мне в трусики, рефлекторно пытаюсь сжать ноги, но в моем положении это невозможно.
— Тихо, — успокаивает меня. — Это не стыдно, не неловко и не грязно. Секс неотъемлемая часть жизни. Это как наркотик, подсаживаешься и уже не представляешь своей жизни… — выдыхает, недоговаривая, проникая в меня двумя пальцами. Немного больно растягивает. Всхлипываю, закусывая губы, но он убирает пальцы и водит ими по нижним губам. — Такая нежная горячая девочка, — его голос окончательно проседает, вызывая во мне волну мурашек. Чувствую, как его рука собирает мои влажные волосы и сжимает, немного оттягивая. Обжигающее касание губ к моей шее, хриплое мужское дыхание, терпкий запах, дрожь по коже. Выдыхаю со стоном, когда мужские губы втягивают кожу на моей шее, а умелые пальцы между ног массируют клитор.
Литвин прав. С закрытыми глазами легче лететь в пропасть, ибо дна не видно.
Движение пальцев на моей плоти становятся быстрее, а влаги все больше. Его поцелуи на моей шее превращаются в укусы.
Дрожь усиливается….
Яркая вспышка….
И я все-таки срываюсь с этой пропасти и лечу… Но мне дико хорошо. Настолько, что невозможно сдержать стон.
И пока я вот такая открытая ничего не соображаю, хватаю воздух и цепляюсь за мужские плечи, Литвин расстегивает брюки, приподнимает меня одной рукой, отодвигает мои промокшие трусики в сторону и дергает на себя.
Резко, быстро, сильно сжимая бедра. Настолько неожиданно, что только острая боль и невыносимо распирающие чувство внутри меня дает мне понять, что меня только что лишили девственности.
В шоке даже не кричу, а просто глотаю воздух, как рыба, пытаясь оттолкнуть от себя мужчину. Но нет, он не позволяет мне этого сделать, снова дергая мои бедра вниз, вынуждая сидеть на нем и терпеть эту распирающую боль. Из-под повязки скатывают слезы, всхлипываю, пытаясь это пережить.
Глава 20
Надежда
Он срывает с меня повязку, а я зажмуриваюсь, пытаясь остановить поток слёз. Снова хочу подняться, чтобы избавиться от этой жгучей боли снизу, но Олег опять насаживает на себя, не отпуская.
— Ай! — вскрикиваю. Мне кажется, он очень глубоко во мне. Глубже, чем нужно. Мне кажется, что еще пара движений и он меня разорвёт.
Сглатываю, дышу глубже, хватая воздух.
— Я не могу, — всхлипываю.
Мне уже плевать, что я голая, плевать, как выгляжу. Я хочу, чтобы он вышел из меня. Я даже не подозревала, что это настолько больно.
Подруга рассказывала, что просто неприятно.
— Киска моя, — Олег тоже хватает воздуха, сильнее стискивая мои бедра. — Просто расслабься и впусти меня, — уговаривает.
Куда впустить? Его и так слишком много во мне.
Слезы текут сильнее, когда он снова врезается в меня снизу. Хватаюсь за мужские плечи, расцарапывая их через рубашку.
— Надя, девочка моя, потерпи, я не могу остановиться.
И это его очень искреннее, открытое, эмоциональное «моя девочка» очень подкупает.