— Разве это больно? — спрашивает, скользя в меня пальцами глубже.
— Нет, — выдыхаю. Это и правда не больно. Но мне страшно, что он перейдёт черту и разорвёт меня.
— Тогда чего ты сейчас боишься? — нервно спрашивает Литвин, закидывая мою ногу себе на бедро.
Молчу, кусая губы, потому что ответа Олег не требует. Его губы оставляют ожоги на моей груди, а пальцы начинают растирать клитор. И это даже возбуждает. Тело реагирует. Но я предпочла бы, чтобы меня не трогали. По инерции упираюсь ладонями в грудь мужчины, пытаясь его оттолкнуть.
— Ну что ты хочешь? — рычит мне в ухо, хватая воздух. — Как ты хочешь? Как, скажи?!
— Отпустите, — пищу я.
— То есть ты просто априори меня не хочешь? И дело не в страхе. Отвратителен я тебе, да?
Нет, не отвратителен.
Меня не тошнит от этого мужчины, мне даже иногда приятно его внимание. Я просто не хочу секса. Я его боюсь и неосознанно зажимаюсь.
— Да! — выкрикиваю на эмоциях. Потому что мужчина больно стискивает мою грудь. Это неправда, но весь день я нервничала из-за его сына, и во мне сейчас что-то сломалось. Мне хочется, чтобы он оставил меня в покое.
— Да?! — зло усмехается. — На хрен я тогда трачу время на прелюдии? Они мне не нужны! — в его голосе столько яда, что меня передёргивает.
Рывок! Не успеваю и пискнуть, как Литвин переворачивает меня на живот, срывает халат, отшвыривает его на пол и вжимает мое лицо в подушки.
— Не надо… — хватаю воздух.
— Что не надо? — рычит мне в ответ. — Трахать тебя мне не надо?! — слышу, как растягивает ремень и ширинку. Пытаюсь перевернуться, но мужчина снова грубо вжимает меня в подушки.
— Ну не надо так, — всхлипываю.
— А по-другому ты отказалась, — опять зло усмехается, хватает меня за бёдра и тянет попу на себя. Поднимая ее.
— Я… — не успеваю договорить. Вскрикиваю и закусываю края подушки, потому что он входит в меня одним мощным, резким толчком. Это больно. Не как первый раз, но больно. Больно от грубого вторжения, от его размеров, от неожиданности. Олег наклоняется ко мне, прижимаясь грудью к голой спине, пока я рвано дышу, пытаясь привыкнуть.
— Скажи, как тебя надо любить? Я готов попробовать, — хрипит мне на ухо.
А я молчу, всхлипывая.
— Надя! Скажи! — снова злится.
— Не надо меня любить… — выдыхаю и тут же закусываю губы, когда он начинает двигаться, болезненно растягивая меня изнутри.
Как можно вообще говорить о любви, когда он делает мне больно, когда берёт почти силой, когда…
— Ай! — вскрикиваю, когда Олег полностью выходит из меня и тут же резко вколачивается назад на всю длину.
— Ну не надо так не надо! — хрипло произносит он, стискивает мои бедра, начиная вколачиваться, сильно, грубо, до самого конца, набирая темп с каждым новым толчком. А я кусаю края подушки, пытаясь перетерпеть.
Это скоро закончится…
Скоро закончится. Повторяю, про себя и пытаюсь дышать глубже.
В какой-то момент боль отступает и остается только жжение. Но я рано радуюсь – после очередного грубого движения болеть начинает где-то внутри, внизу живота. И с каждым новым толчком боль нарастает. Кусаю губы в кровь, слёзы накатывают и льются сами собой.
Слышу, как Олег глубоко стонет и замирает внутри меня, стискивая бедра.
Он падает на меня грудью, прижимая к кровати, утыкаясь носом в мою шею.
— Так хочется сбежать от меня? Ну отпущу я тебя, — шепчет мне в ухо, — что ты будешь там делать?
— Жить… — выдыхаю я, чувствуя, как меня скручивает сильнее. Олег давно остановился. И я понимаю, что это не боль от его вторжений, это внутренняя боль, где-то глубоко, и она нарастает. — Больно… — стону, хватая воздух.
— Надя… — вздыхает и поднимается. — Ну хватит строить жертву. Не первый же раз. Ну не может быть настолько больно, — выходит из меня, а я сворачиваюсь, прижимая руки к низу живота. От движения становится больнее, появляется испарина на лбу.
Слышу, как Литвин ходит по комнате, звуки пряжки ремня, надевает рубашку.
— Не могу я тебя отпустить, понимаешь, — выдыхает Олег. А мне уже все равно, что он говорит. Мне очень больно, не могу пошевелиться.
— Олег… — сглатываю. — У меня очень сильно болит живот… — глотаю воздух. — Вызови, пожалуйста, скорую.
Пауза. Тишина.
— Где болит? — подлетает ко мне, хочет перевернуть, но от малейшего движения живот болит сильнее. Хнычу, прижимая ладони к месту, где болит сильнее всего. — Девочка моя, сейчас, сейчас.
Набирает номер на телефоне, одновременно бережно накрывая меня моим халатом.
— Вадим! Скорую из клиники, срочно! Девушка, двадцать лет, сильные боли внизу живота. Быстро! — рычит так, что я вздрагиваю. Снова подходит ко мне. — Киска моя, потерпи, сейчас.