— Надя! Стой там и не двигайся! — командую я, когда она пытается пройти по осколкам.
Я в тапочках, она нет.
Подхожу к ней, подхватываю на руки, выношу на террасу под воздушным балдахином, сажаю на мягкий большой диван.
— Дай посмотрю.
Сажусь перед ней на корточки, беру ступню, рассматриваю. Пальчик порезала. Капельки крови. Но не критично.
Девочка кусает губы и смотрит на меня во все глаза.
— Сиди на месте, — аккуратно оставляю ее ногу, иду за аптечкой.
Возвращаюсь, вынимаю ватный тампон и перекись, снова сажусь в ее ноги, обливаю пальчик перекисью, смывая кровь. Прикладываю к ране тампон.
— Ай, колет! — дёргает ногой.
— Осколок остался, надо вынуть. Я аккуратно.
Нащупываю подушечками пальцев маленький осколок, вытаскиваю его, снова поливаю перекисью, клею пластырь.
— Всё. Кухонные работы отменяются! Сиди здесь, — наказываю ей, собирая аптечку.
— Там надо убрать осколки, — пытается встать.
- Там, уберут специально обученные люди. Сиди! – выходит грубо. Девочка сжимает губы и опускает глаза.
Опять я включил тирана?
Оставляю аптечку. Опять сажусь к ее ногам, сжимаю колени через тонкий сарафан.
— Это не злость. Так выглядит моя забота. Ну вот такой я! Прими… — выдыхаю. Утыкаюсь лицом в ее колени. Закрываю глаза, дышу.
Несмотря на то, что мы на отдыхе, я устал. Сил нет. Для меня это все тяжело.
Нет, не тяжело радовать ее. Тяжело сдерживать себя и гасить животные инстинкты, пытаясь дать ей эту ваниль, а отдачи не получать.
Чувствую, как через минуту ее пальцы зарываются в мои волосы. Гладит, расслабляется.
И я наглею, забираясь ладонями под сарафан, сжимая бедра.
— Скажи «да», — хриплю ей в живот, целую через тонкую ткань. — Обещаю, больно не будет. Ты всегда сможешь меня остановить. Я уже крышей еду от голода по тебе. Иногда сексом можно сказать больше, чем словами, — цепляю резинку ее трусиков и тяну вниз. Ожидаю сопротивления, но его не следует. Надя помогает мне стянуть со своих ног трусики и откинуть их назад.
Сглатываю. Я почти на коленях перед ней. Теперь она смотрит на меня свысока. Это мое падение, да. Но только она узнает о нем. Только ей позволено.
— Скажи «да», — опять агрессивно произношу я. И это тоже не злость. Это накопившееся возбуждение.
Ну разве ты не видишь этого, моя девочка?
Я просто не привык сдерживаться.
Она не отвечает. Но демонстративно снимает свой сарафан и отдаёт его мне, оставаясь абсолютно голой.
Это «да»!
Комкаю ее сарафан, подношу к лицу, вдыхаю запах. Откидываю тряпку. Любуюсь девочкой. Загорела, полоски белой кожи там, где был купальник. Есть в этом что-то эротичное, возбуждающее.
— Я поруковожу процессом? — вздергиваю бровь.
Кивает, закусывая губу. Еще настороженная и немного напряжена. Но я сейчас это исправлю. Попытаюсь.
— Откинься на спинку дивана, — выполняет. Сам развожу ее ноги, сгибаю их в коленях и ставлю на диван, полностью раскрываю.
Надя пытается свести колени.
- Нет, не нужно. Так очень красиво.
Прикрываю на секунду глаза, сглатывая животное возбуждение. Так пока нельзя. Рано ещё.
— Доверься мне. Это трудно, но попытайся, — голос окончательно садится.
Наклоняюсь, целую ее ноги, внутренние стороны бёдер, шумно вдыхаю женский запах. Веду губами по гладкому лобку. Целую нижние губы, всасывая их.
— Олег… — глотает воздух Надя. — Не надо, — пытается оттянуть меня.
— Почему? Не нравится, неприятно? — поднимаю голову и замечаю, как горят ее щеки и глаза.
— Тебе стыдно что-то ли? — усмехаюсь. Кивает.
— Это не стыдно, моя девочка. Тем более я тебе должен. Расслабься, моя вкусная девочка, — снова припадаю к ее промежности. Целуюсь с ней там взасос. Вылизываю всю ее языком.
Надя гасит стоны, пытаясь сдержаться, хотя ножки уже дрожат.
— Прекрати сдерживаться! Мы одни, кричи, если хочется. Кайфони.
Снова припадаю к ее лону, всасываю клитор, добавляю пальцы, проскальзывают в нее совсем чуть-чуть, поглаживая стенки влагалища.
Только для того, чтобы усилить ее удовольствие. Ощущаю ее вкус, запах и то, как течет мне на пальцы.
Да!
Вот так.
Вот так правильно.
Наконец получаю ее несдержанный стон. Ее пальцы впиваются в мои волосы, сжимают до боли. В моей голове вспышка возбуждения разливается по телу дрожью и бьет в пах. Член рвется, головку болезненно распирает от желания оказаться внутри девочки, где так мокро и горячо.
Черт. Я совсем не умею делать это нежно. В какой-то момент включается животный инстинкт, и я резко проскальзываю пальцами глубже, одновременно лаская языком клитор интенсивнее.