— О Боже, — стонет он, и я смеюсь, слегка задыхаясь, когда пытаюсь отдышаться.
— Я знала, что ты не спишь, — бормочу я, на мгновение отпуская его и скользя руками вверх по его бедрам.
— Я могу снова лечь спать, если это означает, что ты не остановишься. — Его член дергается навстречу моим рукам, заметно пульсируя, когда еще больше предварительной спермы стекает по стволу. — Черт, это приятно. Я хочу, чтобы меня вот так будили каждое утро.
— Мы можем обсудить условия. — Я снова тянусь к нему, злобно ухмыляясь, когда крепче обхватываю рукой его член, теперь, когда можно не беспокоиться о том, что я его разбужу. На этот раз, когда я начинаю скользить вниз, я делаю это более уверенно, вся лень исчезла, когда я обвиваю рукой его ствол в ритме, облизывая языком и губами вверх и вниз.
Через несколько мгновений Макс содрогается подо мной, его руки сжимаются в кулаки на простынях.
— Ты заставишь меня кончить, — стонет он, дергая бедрами, когда я скольжу вниз так далеко, как только могу, его головка упирается мне в горло. — Я так близко, Саша…
Я не хочу останавливаться достаточно надолго, чтобы сказать ему, что это то, чего я хочу, поэтому вместо этого удваиваю свои усилия, сосредотачиваясь на тех местах, которые заставляли его стонать и извиваться на простынях больше всего. Я ускоряюсь, вбирая в себя как можно больше его члена, снова и снова, чувствуя, как мои губы обхватывают толстую твердость его члена, чувствуя, как он напрягается еще больше, приближаясь к оргазму.
— О, черт… рука Макса касается моих волос, все его тело дрожит. — Черт, черт…Саша…
Он стонет мое имя, издавая гортанный звук абсолютного удовольствия, когда его член пульсирует у меня во рту, и мгновение спустя я чувствую горячую струю спермы на своем языке. Он кончает жестко и быстро, заполняя мой рот, и я судорожно сглатываю, продолжая сосать, наслаждаясь тем, как он явно растворяется в удовольствии от своего оргазма.
— Блядь… — Макс снова вздрагивает, его член подергивается на моем языке, когда я пробую на вкус остатки его спермы, а затем он медленно выскальзывает у меня изо рта, его глаза все еще закрыты в полнейшем блаженстве. — Это было чертовски невероятно…
Прежде чем я успеваю отдышаться, ощущая вкус его спермы на своих губах, Макс садится, положив руки мне на плечи. Одним плавным движением он опрокидывает меня на спину, склоняясь надо мной с тем же озорным выражением, которое, я уверена, было на моем лице раньше.
— Сейчас, — говорит он удовлетворенным тоном, — моя очередь завтракать.
Завтрак для Макса оказывается затяжным занятием, когда дело касается меня. Он заставляет меня кончить дважды, прежде чем, наконец, останавливается, выглядя слишком довольным собой, его рот и подбородок влажны от моих оргазмов. Я чувствую новую дрожь желания, когда он слизывает меня со своих губ, и спрашиваю себя, перестану ли я когда-нибудь испытывать к нему вожделение.
Надеюсь, что нет.
— Душ? — Спрашивает Макс, когда наконец отпускает меня, и я нетерпеливо киваю. Я чувствую себя липкой и вспотевшей после вчерашнего вечера и сегодняшнего утра, в лучшем смысле этого слова, но душ все равно звучит божественно. Не только это, но и то, что мы с Максом никогда раньше не принимали душ вместе.
Это оказывается настолько сексуально и романтично, насколько я могла себе представить. Никто нас не торопит, мы стоим под горячими струями, моем друг другу волосы и целуемся у кафельной стены, мыло стекает по нашим телам, мы как подростки, хозяйничающие в доме своих богатых родителей, такого опыта у меня никогда не было, и я знаю, что у Макса тоже никогда не было.
При других обстоятельствах, если бы моя жизнь сложилась по-другому, мне бы никогда не пришло в голову ждать одного особенного человека, чтобы заняться сексом. Я бы никогда не придавала этому такого значения. Но теперь, после всего, через что я прошла, тот факт, что я единственная, кого Макс когда-либо желал или с кем спал, тот факт, что он планировал провести свою жизнь в безбрачии до меня, заставляет меня чувствовать себя в безопасности. Нет ничего удивительного в том, что он не хочет кого-то другого, кого-то более опытного, кого-то менее поврежденного. Нет ничего удивительного в том, что он чувствует себя в ловушке или фантазирует о том, что у него было раньше. Он мой, а я его, во всех отношениях, которые имеют значение, и теперь, когда я знаю, что он хочет остаться, у меня такое чувство, будто с меня свалилась тяжесть.
Мы ненадолго задерживаемся в душе, а когда выходим, завернувшись в полотенца, нас ждет приятный сюрприз; стопки свежей одежды, разложенной для нас на кровати. Поверх моей стопки лежит красное бикини, и я беру его, приподнимая бровь при виде Макса.