Наверное, они сейчас в лесу, охотятся на лис или кроликов. Как обычные оборотни, они будут находиться в волчьем обличье всю ночь и вернутся обратно в человеческие тела незадолго до восхода солнца.
Меньше всего ему хотелось посвящать Бринли в свою тайну. Достижение статуса Альфы было главным событием в мире волков. Она в ближайшее время сообщит об этом отцу.
Его первенцем стал Альфой. Фил доказал, что достоин быть очевидным наследником.
— Как ты стал оборотнем? — прошептала Ванда.
— Я родился таким.
— Значит, ты был диким ребенком?
Он фыркнул.
— Детеныши волков обычно не превращаются до полового созревания. Мне тогда было тринадцать.
— Наверное, это было страшно. И очень болезненно.
— Да, немного, но мы были к этому готовы. Когда ты всю жизнь слышишь рассказы о том, как ты почувствуешь свободу, когда будешь бегать по лесу, почувствуешь трепет от охоты и победу над первым убийством, тогда ты действительно счастлив, когда это наконец происходит.
Она провела пальцами по волосам на его груди.
— А как появились оборотни? Какой-то странный, бешеный волк укусил человека?
— Это очень старая история. Я помню, как сидел у камина и слушал рассказы моих родителей, — он погладил ее по спине. — Хочешь это услышать?
— Да, — она положила голову ему на грудь. — Расскажи мне.
— Моя семья — потомки древнего рода валлийских королей.
Она подняла голову.
— Значит, ты принц?
— Я бы не стал заходить так далеко. Эти предки были больше похожи на волшебников, чем на королей. Они обладали многими странными способностями, и одной из них была способность превращаться в любое животное. Со временем у них появились личные предпочтения к тому, в какое животное они хотели бы превратиться. Фаворитами были волк, медведь, дикая кошка и ястреб.
— Животные-охотники, — пробормотала Ванда.
— Именно. Зачем превращаться в мышь, если можно быть львом? Мои прямые предки предпочитали волка. Все было прекрасно, пока не вторглись римляне. Кельтские племена терпели поражения. Мои предки поняли, что они могут избежать римского рабства, живя как волки.
— А другие жили как медведи, дикие кошки и ястребы? — спросила она.
— Да, — Фил предположил, что это было начало семейства вер-медведей Говарда. — Пока мои предки были в волчьей форме, они спаривались, потом они обнаружили, что эти дети навсегда привязаны к волку. Они больше не могли выбирать, в какое животное превратиться.
— И так появились оборотни, — прошептала Ванда.
— Да. Время от времени римляне убивали оборотней, и те снова принимали человеческий облик. Они были суеверны и боялись какого-то сверхъестественного возмездия, если не сохранят нашу тайну. Они назвали наше племя Филупус, те, кто любят волков. Это имя передавалось в моей семье на протяжении веков. Вообще-то это мое имя.
Она недоверчиво посмотрела на него.
— Филупус?
— Теперь ты знаешь, почему я предпочитаю Фил. После того, как римляне ушли, мои предки решили, что будет безопасно вернуться к жизни в человеческом обличье. Но прошло несколько поколений, и они поняли, что не могут все время оставаться людьми. Они изменялись в первую же ночь полнолуния.
— Значит, они обречены превращаться в волков каждый месяц навечно, — прошептала она.
Он улыбнулся.
— Я бы не назвал это «обречены». Я никогда не встречала оборотня, который не любил бы тот взрыв свободы, который мы получаем каждый месяц, когда можем отбросить все человеческие правила и условности в окно и вести себя как… животные.
— Ты находишь это освобождающим.
— Да, — Фил вздохнул. — Или это должно быть таким. В мире волков есть люди, которые считают, что мы должны придерживаться наших собственных традиций. Верховные Лидеры стай могут быть очень могущественными, и они пытаются заставить всех поступать так, как они говорят.
Ванда села.
— У тебя были неприятности с кем-то из них?
Он кивнул.
— Моим отцом.
Она поморщилась.
— Мне очень жаль.
— Все в порядке, — он погладил ее по руке.
— Он бы меня не одобрил. И твоя сестра тоже не одобряет, — Ванда бросила взгляд на люк. — А когда она вернется? Это ужасно длинная прогулка… О, — она хлопнула себя по лбу. — Твоя сестра — оборотень.
— Она была одним из тех волков, которые тебя напугали.
Ванда поморщилась.
— Я действительно ей не нравлюсь.