— Я видел, как ты перепугалась на улице.
— Я видела, как они разорвали Карла на куски! Они бы и меня достали, но мне удалось телепортироваться. А потом я осталась совсем одна, пряталась, как крыса, в пещерах, искала отца и братьев и никогда их не находила, питаясь каждую ночь нацистами. Я… я убила так много людей, — она тяжело опустилась на кухонный стул и закрыла лицо руками, а по ее щекам текли слезы. — Я просто чудовище.
В комнате было тихо, были слышны только ее всхлипы. Она сделала это. Она позволила ему заглянуть в свой гроб ужасов. Пусть он увидит ее такой, какая она есть на самом деле. И теперь он будет смотреть на нее по-другому. Вместо того чтобы увидеть любовь в его прекрасных голубых глазах, она увидит полное отвращение.
— Ванда, — он присел рядом с ней на корточки.
Она закрыла глаза, чтобы ничего не видеть.
— Ванда, ты пережила ад, который не должен был бы пережить ни один человек. Ты потерял свою семью, своего возлюбленного, свою смертность. В этих лагерях ты была свидетелем самой ужасной жестокости, которую человек может причинить другому человеку. Ты жила в постоянном страхе и отчаянии.
Она опустила руки.
— Я убила их. Мне и не нужно было этого делать. Я вела себя точно так же, как Недовольные. Я ничуть не лучше их. Я знаю, что ты их ненавидишь. Так что я знаю, что ты и меня возненавидишь.
— Пойдем, — он взял ее за руку, поднял на ноги и повел к раковине. Он накачал воды на кухонное полотенце. — Ты была на войне, Ванда. Война — это ужасное чудовище, которое заставляет людей совершать ужасные поступки, которых они обычно никогда не совершили бы в обычной жизни.
— Это не оправдание.
— Да, это оправдание, — он выжал полотенце. — Когда ты столкивалась с этими охранниками в лагере, ты была незваным гостем. Они бы убили тебя, если бы ты не убила их первым. Это была самозащита, — он вытер полотенцем слезы с ее лица.
Из ее глаз снова потекли слезы
— Ты… ты можешь простить меня?
— Конечно, я… — он склонил голову набок. — О, понятно.
— Что понятно?
Что она не заслуживает того, чтобы ее любили?
Он снова намочил полотенце.
— Теперь я понимаю, почему в тебе столько злости и отчаяния. Это не потому, что ты нуждаешься в моем прощении. Мне нечего прощать, — он снова вытер ей лицо. — Ванда, проблема в тебе самой. Ты не можешь простить себя.
Она моргнула.
— Я делала ужасные вещи.
— Это была война. И ты сделала то, что должна была сделать, чтобы выжить.
— Ты не считаешь меня чудовищем?
— Нет. Я думаю, ты невероятно храбрая и красивая женщина.
Волна облегчения захлестнула ее. Она затопила ее, смывая тяжелый груз вины и раскаяния.
— Я так боялась, что ты возненавидишь меня.
Он снова улыбнулся.
— Я люблю тебя. И я буду повторять это до тех пор, пока ты мне не поверишь.
Впервые она действительно поверила в это глубоко внутри. Впервые за много лет она почувствовала себя достойной любви.
Она улыбнулась в ответ.
— Я действительно верю тебе. И я тоже тебя люблю.
Все еще улыбаясь, он смочил полотенце водой.
— Я рад, что ты наконец все мне рассказала.
Ванда кивнула. Гроб в ее сознании был широко открыт. Он все еще был там, и будет там всегда, но он больше не выглядел устрашающим.
Она ахнула, когда мокрое полотенце внезапно оказалось между ее ног.
— Что ты там делаешь?
Он вытер ее полотенцем.
— Помнится, ты просила два раунда любовных утех: один со зверем и один с джентльменом, — он сполоснул полотенце и начал умываться сам. — Джентльмен к вашим услугам.
***
— Фил, проснись, — она толкнула его. — Телефон.
Он резко проснулся и сел.
— Это Коннор, — она подала ему мобильный телефон. Когда зазвонил телефон, она с вампирской быстротой бросилась на его поиски. Она была в его джинсах в подвале.
Она ответила, а затем вернулась на первый этаж. Затем она снова взлетела на чердак, где несколько часов назад они с Филом занимались любовью.
— Привет, Коннор, — Фил слушал телефон. Он выпрямился. — Замечательно!
Ванда присела на край кровати и прислушалась. Судя по тому, что ей удалось подслушать, Ласло доделал устройство слежения. Примерно через пять минут на восточном побережье рассветет. Как только Сигизмунд погрузится в свой смертельный сон, в него имплантируют устройство. Потом они "случайно" позволят ему сбежать сразу после захода солнца. Они надеятся, что он приведет их прямо к Робби.
— Да, я буду сражаться, — сказал Фил. — Просто отправьте кого-нибудь за мной.