Кафе, где сейчас Мира, полупустое. Я сразу ее замечаю с каким-то подозрительным типом у окна. Малышка на расстоянии выглядит немного напуганной, побуждает желание подойти, обнять, заслонив собой ее от внешнего мира.
Я целенаправленно направляюсь к ним, беру стул и сажусь, положив руки на стол. Мира дергается, а ее глаза наполняются необузданным страхом. Взгляд начинает метаться из стороны в сторону. Парень, сидящий напротив нее, выглядит удивленным, но не испытывает страха. А зря. Он посмел шантажировать мою девочку, а значит будет иметь дело со мной. Мне как раз нужно выпустить пар.
— Не помешаю? — смотрю на парня.
Он какой-то неопрятный, побитый жизнью. Его одежда видала и лучшие времена. Что связывает Миру с этим типом? Я впервые жалею, что не стал узнавать всю подноготную девушку, не было бы сейчас мучительно от неизвестности.
Бывший? Вряд ли. Нынешний? Маловероятно. Кто? Кто он, черт побрал? Почему Мира сняла для него баснословную сумму с карточки? Может этот тип обещал ей помочь с распределением после выпуска из училища?
Я ловлю себя на ощущение того, что ревную к этому никчемному парню. Мне по сути все равно из-за чего они встречаются, меня бесит, что они встречаются. Злит до чертиков, что Мира общается с кем-то из противоположного пола кроме меня. И это так странно. Месяц назад мне бы и в голову не пришло ревновать девушку к кому-то.
— Что ты тут делаешь? — тихо спрашивает Мира.
Я поворачиваю голову в ее сторону и мрачно замечаю, что лицо у нее осунулось, выглядит она так себе. Мы не виделись каких-то три дня с последней нашей встречи. Ночи я бы сказал, из-за которой теперь не сплю ночами в своей огромной пустой кровати. Три гребаных дня развели нас на тысячи километров. Это просто убийственно ощущать, как человек одновременно близок к тебе и бесконечно далек.
— Хочу понять, кому ты должна столько денег, что опустошила карточку под ноль, — улыбаюсь, но улыбка у меня не очень добрая.
Мира моментально считывает мое настроение, сглатывает и отводит глаза в сторону. Берет стакан с соком, я вижу, как у нее дрожат руки. Нервничает. У меня чешутся руки начистить лицо парню, который все еще сидит и не шевелится. Я бы на его место давно ноги делал с деньгами, но до него видимо туго доходит.
— Так за что Мира тебе должна сток денег? Рассчиталась или может еще докинуть?
— Моно еще, — скалится, прям провоцирует выбить зубы. — Аппетиты приходят во время еды.
— А я смотрю ты у нас не промах, — подаюсь в сторону парня, пригвождая его к стулу тяжелым взглядом. — Не боишься?
— А чего мне бояться? Морду набьешь?
— Набью, — спокойно говорю, позволяя себе улыбнуться.
Улыбка выходит видимо мрачной, потому что чувак дергается и начинает кое-что догонять. Смотрит сначала на Миру в поисках поддержки, но девочка не реагирует. И правильно делает, иначе попадет под раздачу. А так я всего лишь мозг ей промою да мораль прочитаю.
— Я бы на твоем месте воздержался, кто знает, может сейчас кто-то нас снимает и потом этот видосик сольет в сеть. Проблемы будут у тебя, а не у меня, — с этими словами этот сопляк встает и, поравнявшись со стулом Миры, бормочет: — Еще созвонимся, сестренка.
Сестренка? Я смеюсь, пряча лицо в руках. Да, Каримов, вляпался ты по самую макушку. Нужно было не разводить церемонии, а врезать и все. А еще лучше в темном переулке ночью проучить. Иначе такие вот товарищи, как брат Миры, присосутся и будут вечно качать деньги, чем-то шантажируя. Брата беру на заметку, попрошу Эрика узнать, кто он такой, чем живет. Ведь именно с его легкой руки Мира оказалась с Пахой, а потом со мной. Как же это было давно, словно из прошлой жизни.
Отсмеявшись, смотрю на Миру, которая сидит притихшая на краешке стула и не смотрит в мою сторону. Перед ней стоит полупустая чашка с остывшим чаем.
— Есть хочешь? — открываю меню, лежащее передо мной.
— Что? — пищит малышка, широко распахивая свои колдовские глаза. Мой персональный омут.
— Я говорю, есть хочешь? Ты, наверное, с утра ничего и не ела от нервов.
— Откуда ты знаешь?
— От верблюда.
Поджимаю губы, читая названия блюд. Ассортимент кафе вызывает брезгливость, но Миру нужно накормить, прежде чем она пойдет домой или в училище на вечернюю репетицию.
— Это Миша, мой брат, он требовал от меня пятьсот тысяч за молчание. Если бы я не дала денег, наши отношения стали бы известны всем, кто сидит в интернете, — тараторит Мира без остановки. Поразительно как у нее не сбивается дыхание.
Теперь брат Миры особенно меня интересует. Меня не беспокоит, что какой-то отморозок сольёт в сеть пару фотографий меня с Мирой. В кафе я могу встречаться с кем угодно, люди могут только догадываться, что меня может связывать с человеком, сидящим напротив меня. Скандала не будет, помусолят тему пару дней и забудут. Бесит, что Миша будет дергать Миру, а та из страха мне навредить, запятнать репутацию свою и мою, станет потакать его требованиям.
— Ясно, — откладываю меню в сторону, перевожу взгляд на молчаливую Миру. — В следующий раз, Мира, о проблемах сообщай мне, чтобы я их решал, а не ты в одиночку и за моей спиной.
— Тебе сейчас не до меня, — бесцветным голосом замечает малышка. Я протягиваю руку к ее лицу, хватаю за подбородок и заставляю посмотреть мне в глаза.
— Мне всегда будет дело до тебя, Мира. То, что я сейчас сижу сейчас рядом с тобой, прямое тому доказательство. Впредь прошу не сомневаться во мне. Ясно?
— Угу, — вздыхает, глаза отводит в сторону. — Мне скоро на репетицию.
— Ты должна поесть, — жестом руки подзываю заскучавшего официанта.
Заказываю знакомые блюда, надеясь, что они съедобные. Мира безучастна. Она все еще выглядит какой-то подавленной. Беру ее руку и сжимаю, большее не могу себе позволить, находясь с ней на публике. Усмехаюсь. Сам себя от алчности и жажды быть на верхушке жизни загнал в угол, пожертвовав личными интересами.
— Назар, — Мира неожиданно оживает. Я бы все отдал, чтобы узнать, что за мысли бродят в ее голове, катая ее состояние на американских горках. — Ты мне ведь поможешь? До отчетного концерта осталось чуть больше месяца, после него нам начнут предлагать места в том или ином театре. Мне бы хотелось иметь гарантии, что я не пролечу с предложением как фанера над Парижем. Я знаю, что твоя мама является попечителем фонда молодых талантов, поэтому смею надеяться, что ты посодействуешь мне.
— Может тебя выгодно замуж выдать? — иронизирую. Приносят заказ, Мира прищуривается.
— А ты сможешь вынести всего одну мысль, что меня будет касаться другой? — бьет в самую больную точку точным ударом. Я даже перестаю дышать от ее вопроса. Вот зараза!
— Нет, — чистосердечно признаюсь.
Мысль, что ее будут трогать какие-то чужие руки, обнимать, называть своей, мне отвратительна. При этом я понимаю, что Мире вот придется с этой мыслью жить, знать, что я буду спать с другой, возможно, даже после того, как уйду от неё.
— Прости и ешь, давай, — двигаю в ее сторону тарелку с супом и тарелку с пловом.
— За что ты просишь прощения? — не унимается Мира, беря ложку в руку. Усмехается. — За то, что понимаешь, каково будет мне, когда у тебя на этом пальце окажется кольцо? — дотрагивается до моего безымянного пальца.
— Ешь, давай, — командую, поднимая на Миру глаза.
За что мне это все? Зачем судьба нас свела, связала между нами узелки, которые не развязать и не разрезать. Мы словно занозы друг у друга под кожей.
— На свадьбу пригласишь? — озорно улыбается. Я качаю головой. — Мне же интересно посмотреть на тебя.
— Мир, не переигрывай. Не думаю, что идея побывать на свадьбе такая уж хорошая. С распределением я тебе помогу, поговорю с мамой. Она тебе скажет, в какой театр попадешь после выпуска.
— Ты знаешь, что я тебя люблю? — вопрос звучит в шутливом тоне, да еще задан набитым ртом. Я грустно улыбаюсь, протягиваю руку, чтобы убрать за ухо темную прядь волос.