Он выглянул из-за сидения. В кожаной куртке, из-под неё выглядывает белая майка, обтягивающая сильную мускулатуру мужчины, в потрёпанных черных джинсах, сидящих низко на точенных мужских бёдрах, завершают образ надетые черные очки, скрывающие его пронзительный взгляд. Чувствую, как к щекам приливает кровь от смущения, но я не опускаю голову, чтобы скрыть своё стеснение и радость от его присутствия. Продолжаю удерживать на себе взор Самира, но стою на месте, возле своего сидения, держа в руке заготовку — программу поездки по местности.
— Возможно их уже нашли, — с лёгкостью пожимаю плечами, мои волосы развиваются на ветру, задувающего через открытые окна автобуса, пытаюсь одной рукой унять свои локоны, но тщетно. Видя мои мучения и приблизившись достаточно ко мне, нарушая моё личное пространство, Самир осторожно собирает непослушные пряди в хвост, медленно скручивает и затягивает тонкой верёвкой, неизвестно, где он вообще её взял, затем, все ещё держа меня крепко за получившийся хвост, наклоняется и касается губ — совсем легко, еле уловимое прикосновение, но для нас оно значит большее. Я машинально закрываю глаза, когда он оставляет на мне свой след, притрагиваюсь к своим губам пальцами, будто пытаюсь подольше продлить это мгновение. Слышу, как туристы начали хихикать, тут же вспоминаю, что мы не одни. Раскрываю глаза, мужчина снял свои очки, предоставив мне свой яркий взгляд, в нём видна борьба, ещё чуть-чуть и последствия будут необратимые.
— Если однажды мне понадобится найти эти пески времени, я непременно возьму тебя с собой, Амина, — замолкает, ждёт моей реакции на сказанные им слова, я же стою, еле дышу, потому, как боюсь лишиться своего рассудка и воплотить свои фантазии, о которых так давно мечтала и грезила. — Возможно, рухи (моя душа), не в колбе суть, а в цели, с которой ты направляешься.
Затем выпускает из рук мои волосы, вновь прикасается ладонью к щеке, я млею от этого момента. И если бы не отцовские правила, запреты и вечные упрёки на счёт моего поведения, определённо попыталась вырваться из этих оков и показать Самиру себя настоящую, желающую его и скорее всего любящая этого мужчину.
Автобус останавливается возле разбитого гостиничного комплекса, находящегося прям посреди пустыни, туристы разбрелись кто куда, желая приобрести различные сувениры, которые будут напоминать о поездке по восточным краям. Городская жизнь Абу-Даби совершенно отличается от местных жителей, живущих вне его пространства, нетронутая территория цивилизацией воочию показывает насколько мы всё-таки разные. Словно два времени столкнулись лбами, начали соперничать за право быть под солнцем, за то, чтобы существовать и не нарушать устоявшиеся законы и обычаи. Мы с Самиром направляемся в один из шатров, в котором местные устроили своего рода кафетерий. Здешние мужчины обращают на меня внимание, потому как я не прикрыта платком, да и одежда не совсем соответствует их представлениям, сама смотрю на женщин, в их глазах проскакивает некоторая зависть, непонимание, как я могу, выставляя себя на показ, ходить со спокойной душой. Но они не знают, что во мне их две — я чту их традиции, читаю молитвы, но я не обязана забывать и о второй родине, даже если прожила там очень короткое время.
— Не обращай внимания, — вдруг прошептал Самир, в голосе слышится некоторое понимание, словно он смог прочитать мои размышления.
— Самир, я не могу не обращать на это внимание, — осторожно киваю головой в сторону сидящих женщин у границы шатра, движение еле уловимое, но мужчина понимает, о чём я хочу сказать.
— Им никогда не понять нашей современности, рухи (душа моя), — провожает за столик, помогает присесть на подушки, — Давай перекусим, насладимся этим моментом настоящего времени, словно мы кочевники, случайно наткнувшиеся на цивилизованный мир.
Мы оба рассеялись, но тут же замолкли, стараясь меньше привлекать к себе внимания.
— Почему не предупредил, что захочешь прокатиться на экскурсию? — задаю ему волнующий меня вопрос, а сама в душе понимаю, что Самир не просто так последовал вслед за мной. Зная его скрытую натуру, за всё эти годы, что мы знакомы, он не любитель подобных мероприятий. Самир слегка склоняется в мою сторону, в глазах загадка, тайна, о которой он не собирается со мной делиться, но тем не менее решается открыть лишь её частичку. Будто магнитом притягивает к себе навстречу, я тоже поддаюсь его движению, смотрю только в упор и никуда больше.
— Потому, что знал, ты откажешься, — почти на выдохе произносит слова, смотрит на мои губы, затем вновь в глаза, будто искушение заставляет его нарушить запрет и на виду у всех заявить свои права на меня. Чтобы совсем не распалять этот накал, я разрываю нашу чувственную борьбу, вновь сажусь прямо, беру пиалу с ароматным чаем, разбавленным молоком, словно выставляю преграду между нами.