— Возможно, ты прав, и всё же, хотелось знать истинную причину, — настаиваю на своём.
Самир кивает головой, соглашаясь с моими словами, садится в расслабленную позу, почти полулёжа, смотрит куда-то вдаль, будто пытается разглядеть в этой бескрайней пустыне ответ на свой главный вопрос.
— Амина, вчера я спросил у тебя, готова ли ты пожертвовать своей свободой, чтобы стать мне моей женой, — начал он, а я напряглась от его тона, — ты дала согласие, только потому, что решила насолить отцу. Но, рухи (душа моя), хотела бы ты рискнуть ею, если бы я признался, что давно желаю тебя. — Самир поворачивается в мою сторону, застигнув меня врасплох этими речами, проверяет, как я приняла его слова.
— Самир… — только и смогла проговорить, в руках пиала затряслась, от того, что я разнервничалась. Заметив мои колебания, мужчина встал и помог мне, приглашая пройтись недалеко от гостиничного комплекса. Самир заплатил за наш обед, поблагодарил хозяина шатра и пожелал ему дальнейшего процветания.
— Господин Кхан, — пожилой мужчина склонил голову, узнав в молодом человеке, того, кто по праву должен занимать своё место на троне, затем обращается ко мне: — Наденьте платок, госпожа, солнце слишком палящее.
В голосе мужчины не было осуждения, лишь некоторое предупреждение, я оборачиваюсь и вижу, что к шатру приближаются кочевники, понимаю его намёк, чтобы не привлечь внимания уставших мужчин, принимаю из его рук шёлковую ткань.
— Благодарю, — отвечает за меня Самир, затем берёт за руку, переплетая пальцы, показывая всем, что я его. Выйдя из кафетерия, он помогает мне накинуть ткань, чёрный шёлк, покрывающий мои волосы, сливается с ними, словно всегда был частью меня. Самир держит моё лицо в ладонях, направляя его так, чтобы я могла смотреть только на него.
— Я бы сделал тебе комплемент, что тебе идёт это, — он улыбается и я тоже, — но без него ты мне нравишься больше, — целует в носик, заставив меня напрячься, ибо не привыкла к подобному роду открытых жестов, отстраняется. — И всё-таки в нем ты походишь на истинную восточную красавицу.
За смущав меня ещё больше, мы оба направляемся к заветному месту за гостиницей, где расположился ещё один шатёр, для того, чтобы туристы могли насладиться бескрайними просторами и красотами завораживающей вдали пустыни.
— Завтра в твой дом приедет мой отец с советником, — начал Самир, продолжая крепко держать меня за руку, сжимая ладонь, так, что будто в нем идёт внутренняя борьба, желание и запрет продолжают между собой выяснять, кто же займёт первое место, а кому придётся отступить. — Я бы хотел знать, есть ли у тебя пожелания к нашему брачному контракту, — мы останавливаемся смотрим друг другу в глаза. Мысленно соображаю, что больше всего хочу на свете: свободу или желанного мне мужчину. У меня противоречивые чувства, как ребёнок, требующий получить всё и сразу. Но я продолжаю стоять и молчать. — Понимаю, ты считаешь, будто я намереваюсь отпугнуть тебя, Амина, — Самир вновь притягивает меня к себе. Хорошо, что местные не видят нас, потому как мы бы возмутили их спокойствие подобным проявлением чувств. Я же не сопротивляюсь, ибо понимаю насколько, моя душа желает принадлежать именно Самиру, быть только его, а он моим. — Рухи (душа моя), мне давно следовало это сделать.
— Что? — не понимаю, о чём он говорит, но затем Самир обнимает меня, прижимая к себе крепче.
— Согласившись на брак со мной, Амина, даю слово, что я всегда буду любить тебя, до тех пор, пока бьётся моё сердце. И даже после… Если Аллах посчитает иначе, я все равно буду бороться до последнего.
Я ахаю от его высказанных слов. Сердце колотится с такой силой, что кажется, выскочит из груди прямо в его руки. Любовь… О чём может мечтать девушка, разве не о таких словах и чувствах слагают стихи поэты и писатели. Даже сам восток пропитан этим чувством, горячностью и страстью. Но любовью легко обжечься, если никогда не знал подобных чувств, как можно понять являются ли они истинными. Видя мою растерянность, Самир опустился на колено передо мной, плавно проводя ладонями по фигуре, словно сам для себя решает, не мираж ли перед ним самим, а я наслаждаюсь его прикосновением, представляю, ощущаю через шёлковое платье его теплоту рук, будто не по ткани ведёт, а по моей оголённой коже.
— Амина, рухи (душа моя), не важно, к какому соглашению придут наши родители, — Самир держит меня за руку одной рукой, а другой достаёт из кармана коробочку. Я моментально подношу к лицу свою свободную руку, словно пытаюсь спрятать свой шок, не веря своим глазам на происходящее так и хочется ущипнуть, чтобы понять, что это далеко не сон. — Знаю, что для нас это необычное дело, но я хочу, чтобы это решение мы приняли сами, а не за нас. — Самир раскрывает пальцем коробочку, в нём лежит браслет из белого золота. — Я сначала хотел подарить тебе кольцо, рухи (душа моя), — в голосе Самира слышатся нотки дрожи, но лишь знающий его так близко поймёт, что мужчина волнуется. — Но посчитал уж слишком вычурным, да и не совсем в духе традиций, а, даря браслет, хочу, чтобы ты знала, насколько сильно будешь привязана ко мне. Не только сердцем, но телом и душой. — Я улыбаюсь ему, затем сама встаю перед ним на колени. Глаза в глаза. Самир крепко удерживает меня, не отпускает ни на секунду, боясь потерять это мгновение. — Амина Рашид, откажешь честь выйти за меня?