Выбрать главу

— Я разберусь с этим позже, — обещаю ей, она отстраняется, ещё раз сжимает руку, доверяя мне свое сердце и душу, — С сегодняшнего дня ты моя, Амина, только моя.

Девушка покрывается румянцем, но кивает головой и удаляется, оставляя меня с другими участниками.

— Смотри, не растекись лужицей, дружище, — один из них бросает шутку, после того, как Амина отошла от нас на приличное расстояние. Никак не комментирую слова мужчины, сажусь в свой автомобиль, проверяю всю систему перед запуском, микрофон и динамик.

— Механик, как слышишь меня?

— Есть сигнал, Самир. Система в норме, готовься к старту.

Показываю класс механику, что я в норме и готов к гонке, подъезжаю к черте старта, напротив, с каждой стороны мои собратья, сигналим друг другу, это наш особенный кличь и напутствие на удачу. Загорается сигнал светофора и начинает отсчёт.

Пять. Я сжимаю крепко руль.

Четыре. Загорается второй сигнал красного цвета, ставлю передачу на скорость, жму педали газа и тормоза одновременно, машина визжит и вибрирует, готовая к быстрому старту.

Три. Загорается жёлтый. Обращаю внимание, на того парня, что упорно следил за нами с Аминой, тот подмигивает мне, но я никак не реагирую.

Два. Загорается второй жёлтый. Все внимание только вперёд, навстречу к бушующим пескам.

Один. Включается зелёный, и мы все срывается с места, занимая лучшие места в гонке преследования.

Глава 9

Башир.

Когда разум затмевается прошлыми грехами, трудно найти ответ в настоящем. И никакая молитва не спасет от суда божьего, все мы однажды предстанем перед ним и ответим за свои ошибки. Смотрю на Бахтияра, тот лежит без сознания, здорово получив от меня, ещё долго вспоминать будет на кого посмел поднять свой кинжал. Каким нужно быть трусом, чтобы наплевать на все мужские качества, на собственную честь и кинуться на противника, пока тот стоял к нему спиной. Сидя на своем диване и держа в руках трубку кальяна, вдыхаю смешанный запах бахура с дымом табака. Бахтияр зашевелился, постепенно приходит в себя, пытается прочистить горло, но скорее всего голосовые связки от удушья повреждены, пусть не совсем, но боль определённо присутствует. Об этом свидетельствуют его хрипы и скулеж.

— Очнулся, — напоминаю ему о своем присутствии. Бахтияр поворачивается боком, валяется на полу, как шавка, которой и суждено быть именно здесь.

— Вы все заплатите по счетам. Все, — хрипло произносит, затем встаёт на четвереньки, видимо голова кружится, его ведёт в сторону. Хорошо прошёлся кувшин по его голове, замечаю на лбу шишку, усмехаюсь себе под нос от увиденного.

— Конечно, все, — соглашаюсь с ним и киваю головой, — в том числе и ты, Бахтияр. — Вновь встаю с дивана, оставляя трубку на столике, присаживаюсь на корточки рядом с Бахтияром, вглядываюсь в его лживые глаза, затуманенные болью и злобой. — Знаешь, в чем твоя проблема, племянник? — Бахтияр ждёт, но взгляд не опускает. — Ты слишком задрал нос и возомнил о себе не совсем верное представление. Я дал согласие на твой трон в ответ на молчание, ты же его нарушаешь. — Встаю и отхожу к двери, — А если ты не желаешь придерживаться условий, не жди, что я стану отговаривать Самира, оставить все, как есть. Это жестокая правда, и возможно, беда вся в том, что я скрывал от сына её, щадя его чувства и твою жизнь, конечно. — Бахтияр молчит, переваривает услышанное от меня, я же уже на выходе из кабинета добавляю, — Собирайся, и чтобы духу твоего не было в моём доме, отныне ты здесь не желанный гость, Бахтияр, даже несмотря на кровные узы.

Племянник с осуждением в глазах поднимается, кое-как выпрямляется, собрав в себе все силы, пытается сделать шаг, но спотыкается, затем вновь восстанавливает равновесие.

— Ты разрушил не только жизнь моего отца, но и мою тоже, растоптал и не пощадил, — говорит Бахтияр, прикасаясь рукой к ушибленному месту. — Я никогда не придерживался твоих условий и не стану сейчас. Вы с Самиром ответите за каждую мою боль в моей семье.

— Иди уже, Бахтияр. Иди и подумай, — не желаю больше видеть и слушать своего племянника, его речи бесконечные, но бестолковые.

Бахтияр смиренно склоняет голову, но не в знак чести, а потому, что бедолага здорово получил, придя в мой дом со своими правилами.