— И ещё, — останавливаю его за локоть, — я беру тебя с собой к Фархаду лишь потому, что не могу нарушать семейные традиции. И только посмей хоть слово своё поганое вставить, я мигом придушу тебя у всех на виду, и поверь мне, я не остановлюсь.
Угроза возымела свой эффект, потому что племянник живо покинул мой кабинет, были слышны его бранные слова, обращённые на обслугу, так он выместил свое скопившееся зло, на совершенно неповинных людях.
Фатима обеспокоенная поведением Бахтияра не спешит подходить с распросами, наоборот взглядом провожает его и просит служанку не принимать на свой счёт угрозы короля, потому как бедная девушка, чуть ли не в слезах, стояла и дрожала, приняв на себя гнев Бахтияра.
— Фатима, успокой девушку, и, дорогая, будь готова к выезду к Рашидам, едем свататься, — я улыбаюсь, пытаюсь сгладить выходку племянника перед женщинами, вселив дух празднества, потому как сын вскоре вступит в законные отношения, а там, хвала Аллаху, и до детей недалеко. От этой мысли губы ещё шире становятся, потому что моя Фатима уже давно желает нянчить деток, раз Аллах не дал нам ещё. Мы никогда не обсуждали этот вопрос, она понимала меня, мои обязанности, постоянные разъезды, вечные переговоры, порой не было времени на самого себя, не то чтобы уделять все своё внимание своей жене, и эта самая непростительная ошибка моей жизни, я потратил её на других — на чужих мне людей, заботился о них, создавая своей стране прочный фундамент, который теперь рушится на глазах, благодаря правлению Бахтияра. Племянник нашел документы моей тайной организации, и теперь шантажирует, что представит их мировому судье, чтобы лишить династию Кхан законного права унаследования трона. Я бы не стал верить ему, но когда Самир заявил об отказе от трона, найдя только сотую часть от всей правды, которая могла тот час разрушить наши отношения до основания, но сын, не подозревая, отказывался только для того, чтобы выгородить меня, защитить моё детище, я уступил место Бахтияру, а теперь глубоко сожалею о содеянном. Возможно были иные пути решения этой проблемы, но я не разглядел тогда, чего уж теперь оплакивать последствия. Не раз убеждаюсь, что мы сами строим путь своей жизни, словно компьютерный алгоритм, задаём начало, отсчитываем возможные варианты исходов события, выбираем наилучший, но, а кто сказал, что это действие принесет положительный результат, никто. Лишь компьютер выдаст миллион и больше путей и исходов событий, просчитывая каждое действие, но самое удивительное, что все равно просчитается. Компьютер это машина не способная на чувства, эмоции, просто груда металла с искусственным интеллектом, скорее, даже механическим, и поэтому трудно выбрать то или иное, результат, как итог — один.
Я мысленно возвращаюсь в тот день, когда моя бедная жена предстала в образе невесты передо мной, готовая лечь в постель с незнакомым мужчиной. Таковы обычаи и традиции, Коран гласит, что брак на то и создан Аллахом, чтобы женщина и мужчина познали свои плотские чувства в законных отношениях, принадлежали только друг другу, хотя у мужчин в этом плане больше свободы, но я не стремился обзаводиться многожёнством, Фатима единственная, незаменимая. Наш день свадьбы, особенно первая брачная ночь до сих пор эхом отдается в голове. Фатима, чьи руки и ноги были покрыты мехенди, предстала передо мной в одной сорочке, облегающее молодое девичье тело. Шелк струился при её движении навстречу ко мне, я не мог глаз отвести от нее, полностью ослеплённый её красотой. Я не видел ее до сегодняшнего мероприятия, а теперь ничуть не жалею, что эта прекрасная юная девушка станет мне законной супругой после нашей ночи, когда мы скрепим наше соитие её кровью. Фатима не смотрит мне в глаза, с распущенными прямыми волосами, доходящими почти до поясницы, она присаживается на край кровати, перед кувшином с теплой водой и пустой чашой, приготовившись к следующему этапу наших обычаев — омывание стоп мужем жене и произношение особой клятвы верности и любви, и конечно, чтобы мы смогли хоть немного привыкнуть друг к другу. Я приседаю на одно колено перед ней, девушка продолжает смотреть вниз, скрывая свое лицо за занавесью своих волос, сначала я думаю, что она стесняется, поэтому осторожно беру тонкую ножку, поливаю тонкой струёй воды, затем промакиваю салфеткой. Фатима вся дрожит и я ощущаю эту дрожь в своей руке, держащей все ещё её ногу. Начинаю произносить клятву, но замечаю, как подбородок девушки задрожал, я придвинулся ещё ближе, убирая волосы с её лица, испугавшись, вдруг причинил ей что-то неприятное. Фатима смотрит на меня с полными слёз глазами, девушка не выдерживает моего упорного взгляда, соскакивает с кровати, переворачивая чашу с водой, убегая от меня в сторону. Обнимает саму себя, пытается защититься, но ведь я ничего не сделал с ней такого, что могло так сильно её ранить.