Со дня нашей брачной ночи мы хранили свою личную тайну. Все это время я не находил себе место, выискивал Эмиля, готовый вызвать его на честный поединок, только между нами. Я жаждал мести, справедливости, и в тоже время не на шутку переживал, что вдруг Фатима забеременела от моего брата, каким будет наше решение, оставить все, как есть, либо собрать семейный совет, оглашая этот ужасный момент. Представив мысленно, передёрнуло всё тело. Но, слава Аллаху, этого не случилось, потому что через две недели Фатима на радостях, со слезами счастья ворвалась ко мне в кабинет, делясь новостью, что ничего не произошло. И всё-таки для лучшей подстраховки, мы продолжали держать дистанцию ещё два месяца, так, как гласит наш обычай, если женщина разведена, а в нашем случае стала жертвой другого мужчины, ей даётся три месяца, три полных цикла, чтобы понять, что она не носит ребёнка под сердцем. Затем Аллах распорядился так, что своего сына мы смогли зачать спустя год.
Мои воспоминания, как острый нож, постоянно вспарывает одну и ту же рану, но стоит ей вновь затянуться и все по новой. До сих пор перед глазами стоит образ бездыханного тела Эмиля, за то, что осмелился вынести на всеобщее обозрение свой собственный позор, и, если бы не помощь Фархада в тот момент, не знаю, чем всё бы закончилось, но не иначе, как собственной казнью у всех на глазах, за то, что посмел лишить жизни кровного брата. В некотором смысле я остался в долгу перед бывшим другом, но после заплатил хорошую цену за его молчание, а теперь Аллах вновь соединяет наши семьи, чтобы усвоить его урок — от судьбы не сбежишь, даже, если затеряешься в пустыне — именно так всегда говорила мать Амины. Хорошая была женщина, но увы, не нашла поддержки своего мужа здесь в его стране.
Подъехав к дому Фархада, мы с Фатимой входим во двор, где нас встречают девушки, облаченные в танцевальные костюмы, льется наша музыка, завлекая в круг танца. Хозяин устроил праздник в честь помолвки, как всегда с размахом и так традиционно. Бахтияр отказался присутствовать на заключении договора, сославшись на плохое самочувствие, чему я несказанно рад. Не место ему на этом мероприятии.
— Салам алейкум, Башир, Фатима, — приветствует хозяин дома. — Проходите, мы вас ждали. Советник из мечети приедет с минуты на минуту, чтобы засвидетельствовать брачный договор молодых.
Мы с женой тоже здороваемся, затем Рамиля уводит мою жену в женскую часть дома, оставляя, нас мужчин, решать судьбу детей.
— Итак, — начинает Фархад, — каковы условия Самира?
— Совсем простые, — отвечаю ему, он скептически уставился на меня, втягивает дым табака, затем кладет трубку на стол, ждёт, когда я продолжу, — Отдаешь лично документы девушке, это, во-первых. С нашей стороны мы оплачиваем калым, в том размере, который ты укажешь в договоре, здесь без вопросов, — развожу в сторону руки, давая знать Фархаду, что Амина бесценная, а не лошадь на базаре. Бывший друг стреляет искрами, но не решается сказать вслух свои ядовитые слова.
— Хорошо, — соглашается он, — Самир решил быть благородным, раз отдает документы. Не боится, что она при первой возможности сбежит к матери? — смотрит на меня, выгнув бровь, словно открыл для меня новость.
— Что ж, это решение сына, я его озвучил тебе, — понимаю, что не смею упомянуть о смерти Валентины, иначе девушка попадет в отцовские цепи. Когда-то Фархад был самым добрым человеком, который был готов подставить свое плечо, но что-то его сломило, растоптали в нем эту черту, превратив мужчину в безжалостного тирана своей собственной семьи.
— Ты прав, Башир, это его право, только потом я не намерен при разводе Амину брать в свой дом обратно, предупреждаю сразу. — Наставляет указательный палец для большей степени своей суровости, словно рассекает бумагу, на которой стоит семейная печать. Мне смешно, но лишь в мыслях, не хочу опускать Фархада в грязь, это его дом и его правила. — В семье Рашид нет разведенных и не будет.
— Не говори глупости, Фархад, о, Аллах, мы же о свадьбе думаем, а не решаем вопрос уже их развода, — причитаю, от одной мысли фыркаю ему в ответ. Фархад ухмыляется, кивает головой, затем достает документы со своей печатью, а я со своей.
— Амина слишком темпераментная девушка, — говорит Фархад, выставляя напоказ характер своей дочери, — воспитанная в двух культурах, сам ведь знаешь, что в ней две крови, которые борются между собой. Поэтому, не удивлюсь её выходкам, но теперь она ваша семья, и решать её судьбу тоже только вам.