Спустя пару часов ко мне в гости приехал сам Башир, с собой как всегда притащил свой собственный кальян, потому что не доверяет никому, и теперь даже мне. Мой друг узнал, что я стал именно тем камнем, который кинул Бахтияр в его огород. Но Башир не стал мстить мне, лишь сказал: "Что ж, хотя бы здесь ты был честен сам с собой". Да, был. А теперь сам же и страдаю, потому что Бахтияр решил, что дурачку в пустыне уже трижды повезло, а значит и дальше будет так же.
— Салам алейкум, Башир, — приглашаю пройти в главную залу, где уже служанки накрыли на столики разные блюда и напитки. Рамиля больше не выходила из комнаты дочери, но это к лучшему, сейчас я не расположен к душевным разговорам.
— Салам алейкум, Фархад. Я на пару слов.
Провожаю до подушек, затем оба присаживаемся.
— Я слушаю тебя, — начинаю немного нервничать, ведь должен знать кто надругался над моей дочерью. Кто ответит за всю боль, причинённую моей семье.
— Мне нужно с Алией поговорить, — Башир не увиливает от ответа, переходит сразу к делу. — Кажется, нас пытаются водить за нос, выставив все факты искажёнными.
Хмурюсь ещё сильнее, и это не остаётся не замеченным моим другом.
— Самиру звонила девушка, ту, что парень опознал по фотографии в день исчезновения Алии, — объясняет Башир. — И, кстати, сигнал был отлично замаскированный. СМС Рамиле поступило с того же номера.
Если бы мне пять минут назад сказали, что Алия безгрешна, я бы ещё поверил, но теперь те сомнения, что одолевали ранее, лишь укрепили мои подозрения в причастности дочери в какой-то степени игре. Но на кого направлена её игра?
— Ты хочешь сказать, что моя дочь виновата в аварии на автогонках? — говорю тихо, чтобы никто из домашних не услышал моих слов. — Но к чему тогда всё это похищение?
Башир машет отрицательно головой, проводит рукой по волосам, он всегда так делал, когда знал или предполагал ответ на вопрос, но боялся вслух произнести, а вдруг эти слова имеют свою силу, причем способную разрушить любой фундамент до крошки.
— Просто разреши мне поговорить с ней, — Башир больше не произносит ни слова, тем самым даёт мне понять, что выводы он не готов озвучить сейчас. Мысли вихрем проносятся в голове, пытаюсь понять намерения своего теперь почти родственника. Но все к чему я могу прийти, это к бездне, с каждым днём становящейся все глубже и шире.
— Хорошо, только я буду присутствовать при разговоре. Сам лично хочу видеть лицо дочери, — Башир согласно кивает, и мы оба встаём, затем направляемся в комнату Алии, та заперла дверь и даже врача к себе не подпустила. Орёт и истерит, на Рамилю бросалась, когда жена пыталась обнять её. Конечно, мы подумали, что девочка переживает состояние постшока, а теперь с приходом Башира и моими сомнениями, хочу лично удостовериться, что я не прав.
— Рамиля, открой дверь, — стучу сильно и часто. По ту сторону слышу, как женские голоса стихли. — Мне нужно с Алией поговорить, немедленно открывайте.
Мгновение и дверь распахивается, Рамиля скрестила руки, заметив, что позади меня стоит отец Самира. Жена даже взгляд не опустила, хотя раньше всегда это делала. Что-то в ней сломилось, или наоборот прорвало, все зависит, как посмотреть на саму ситуацию.
— О чём поговорить, Фархад? — подбородок приподнят в высокомерие, в глазах искры, но только не из-за любви, а от злости ко мне.
— Башир хочет поговорить с ней, — киваю в сторону друга и тот выходит чуть вперёд. — Есть несколько вопросов, касающиеся её похищения, нужно сопоставить факты для следствия.
— Она сейчас не хочет ни с кем говорить, — вздыхает Рамиля, опускает руки, выходя из защитной позы. От меня не скрыто её настроение, женщина вымотана, и мне бы её приласкать, как свою жену, но совершенно не тянет придаваться нежности. Бесцеремонно толкаю дверь, Рамиля почти отскакивает от входа, боясь получить отдачу от неё.
— Меня не волнует, хочет она или нет, — почти врываюсь в комнату, ищу свою Алию, затем краем глаза замечаю девушку в углу комнаты, совсем забилась, сидит на попе, обнимая колени и пряча в них лицо. Мне становится жаль её, сердце колотит с утроенной силой, разделяя боль, но какая она — эта боль, дочка не спешит делиться ни с кем. Рамиля хватает меня за локоть, но я мгновенно вырываюсь из захвата, цепляюсь за горло женщине. Рамиля испугалась, схватила меня за кисть обеими руками, моля Аллаха, чтобы образумил меня.
— Фархад, — жена хрипит. — Хабиби…
Произносит ласковое слово моей Валии, и я обессиленно падаю перед ней на колени. Рамиля тоже опускается и берёт меня в объятия, я не сопротивляюсь и даже тоже её обнимаю, затем, словно плотину прорывает, я начинаю плакать. По Валентине, по утраченной любви и возможном счастье, по тому, как сломал жизнь Рамиле, нарушив все планы её семьи, и, что сам, как эгоист поступил, беря от неё всё, но не давая взамен ничего. Действительно, Аллах справедлив, наказывает меня за все мои деяния, начиная с того дня, как помог лучшему другу скрыть тело его брата, и словно злой порок окутал меня своей занавесью, бесконечно накликая на меня испытания.