ГЛАВА IV. Противник не сдается
Выпорхнула с этого сна или яви, потому как солнышко защекотало мои ресницы. Сегодня впервые проступило солнце, надменные тучи разбрелись по небосводу, и я тоже почувствовала отраду. Проснулась с улыбкой, ничем не спровоцированной, неужели мне понравился сон, и не могу не вспоминать, как плыла крыльями счастья, как чувствовала себя уютно в объятиях таинственного мужчины, который человеком вовсе не является, но даже таким он уже не пугал меня. Куда печальней мое нынешнее прозябание, интересно, что там тетушки задумали? Деймон предугадал мои несчастья и эта мысль не казалась странной. Я подошла к маленькому обломку зеркала, наверное, это мой мирок, застрявший в серой облупленной раме бедности. Я посмотрела на себя: на девушку с невыразительными чертами, с русыми волосами, что спадали сейчас до плеч, а карие глаза, именно в эту минуту заметила в них живой блеск, отчего мои щеки зарумянились, и я уже не была бледной тенью человека. Это лихорадочная красота, обычная я - бледненький воробушек, а так даже себе нравилась. Схватила щетку и провела по волосам, завороженная их отливом, потом поднесла ледяные пальцы к щекам - лед встретился с пламенем, мои руки обожгло теплом внутреннего жара, вздохнула и стащила с себя ночную рубашку. Она была по-прежнему на мне, но я ощущала, что теплый источник мне не приснился, я действительно парилась в нем, в объятиях Деймона, мои губы все еще пылали от его поцелуев. Я осмотрела шею, на ней было красное пятно, вспомнила поцелуи Саимы, взглянула на себя ниже - мои сосочки затвердели, я поднесла к ним пальчик, они отозвались на это прикосновение. О, Создатель, что я творю!? В эту самую минуту в дверь требовательно постучались, я успела только обернуться, как служанка и мои тетки на пороге, а я нагая... Сцена получилась недвусмысленная; я сразу же схватила сброшенный ночной наряд и прижала к себе, а они, эти женщины взглянули на меня брезгливо, жаль, что щеколда не выдержала их напора. - Говорила же тебе, что она - гулящая девка, - невозмутимо отозвалась тетя Роза, мельком взглянув на тетушку Сюзанну, а сердце мое ухнуло, стало так противно. Они думают обо мне всякие гадости, правда, теперь я все это подтвердила своим поведением, обычно девушки стесняются своей наготы и никогда не раздеваются просто так, а я разделась. - Тереза Смоул, оденься немедленно! - прорычала старшая родственница, Бесс довольно сверкнула бесцветными глазами позади. - Ты хочешь погубить в глазах общества наше доброе имя? Отныне мы не будем поощрять в тебе всякие глупости. - Но я ничего не делала, - пыталась честно оправдаться. - Ты разглядывала себя нагишом, разве этого не достаточно? - Может, я просто посмотрела на свое тело, пытаясь узнать, что меня укусило, - да уж, врунья с меня никудышная. - Так мы тебе и поверили, - отмахнулась тетя Роза. - Ты вертихвостка, ты ведешь себя как кокетка. И это говорит мне дамочка в возрасте, разодеваясь, как молоденькая вертушка, я начинала вскипать, не то чтобы была вспыльчивой, но они судили обо мне в самом худшем свете, выискивая все недостатки, неужели я стала такой непомерной обузой для этих женщин? На глаза навернулись слезы, я не высказала им гневных тирад, только разрыдалась, присев на кровать, как делала это в детстве, но разве теперь кто-то придет утешить, стоило ли проливать слезы жалости в присутствии бесчувственных чурбанок? - Ты посмотри, рыдать они стали! - осмелилась подать голос Бесс. - Лучше б наготу свою прикрыла, да шла каяться перед достойными людьми, продажная фурия. Она осмелилась сказать это в присутствии своих хозяек, и они ее не остановили, значит, обо мне так судили. - Пошли, сестра, - спокойно ответила Сюзанна. - Я кажется знаю, кого мы сегодня позовем на обед, пусть озарит капелькой света эту пропащую, темную душонку. Меня оставили одну, для них виновной во всех грехах света, ох, как не вовремя мне стали сниться подобные сны, это испытание и искушение, а я поддалась, и пришел час расплаты. Оделась очень скромно, даже не пытаясь подчеркнуть естественную красоту молодости. Предвижу, меня сегодня опять перестанут кормить, теперь у них есть все доказательства, чтобы объявить мне пост, а от такого недоедания силы мои иссякнут, хотя я не чувствовала себя изголодавшей, я же во сне сытно покушала, а теперь задалась вопросом - сны ли мне снились? Просидела еще около часу, не покидая во время штормов, уютный бережок спокойствия, но не вечность же здесь прятаться. Сошла вниз, когда приблизился час завтракать, тетушки сидели, невозмутимо пережевывая, и для меня приготовлен был столовый прибор, очень странно, если учесть их вчерашний протест. И овсянки мне порцию отвесили, Бесс поглядывала своими недобрыми глазенками, но я не собиралась развлекать эту бессовестную служанку, хватит мне и двух родственниц. Кушали мы молча, собственно, я не решалась бы с ними заговорить после утренней сцены, они даже не спросились, почему я так поступила. Совесть упрекнула меня, что намерения мои тогда были отнюдь не необходимыми, я действительно себя разглядывала, любовалась, так что укор вполне справедлив. И это понимание угнетало. Я хотела, чтобы мне дали работу, но даже мои вчерашние изделия забрали, осталась сидеть у камина, а тетушки чуть поодаль, будто их племянница очень гадкое существо, к которому ни то что противно прикасаться, рядышком сидеть не положено. Где-то в душе зародилась обида - вот почему меня воспринимают превратно, что такого я сделала, раздевшись перед зеркалом? Кого оскорбила своей наготой, может, не нужно было так резко ко мне вламываться? Но, прошлое не вернешь, а будущее только таило в себе новую неприятную встречу. В положенное для визитов время, где-то около часу дня, к нам пришел худосочный высокий джентльмен, который представился преподобный Бернзом и сел беседовать с моими родственницами. Я сидела неподалеку, и уловила отрывок разговора, где говорилось, что во мне поселилось зло, толкающее на порок. И что мои тетки несказанно обеспокоенны таким поведением своей племянницы и просят святого отца вразумить порочное дитя. Священник с полной серьезностью внял их просьбам, и теперь переключил все свое внимание на меня. Я аж отшатнулась, когда этот тощий тип оказался рядышком, недобро так изучая меня. - Значит, это вы - Тереза Смоул, осиротевшая девица, поселившаяся у своих тетушек? Я одобрительно кивнула, ну да, перед вами та девица, которую вы немедля приметесь отчитывать за всякие пороки, о которых этой самой девице еще до конца неизвестно. Но подобное дерзкое самоутверждение сменилось тихим укором совести - Тереза, ты и впрямь в последнее время видишь сны далекие, от невинных, молчи и слушай. - ... изрекаю из того, что в душе порочной девы селится не только похоть, в ней произрастают и другие тяжкие грехи. Даже гордыня - есть великое зло, она толкает человека на преднамеренные нарушения догм... Пока он безостановочно разговаривал, я могла подумать о своем, его монотонные речи не мешали мне вспоминать Деймона и последний разговор, но кажется, что влипла в игру посерьезней, и увещания преподобного Бернза уже немного запоздали. А если спроситься у него, что мне делать... нет... этот человек тоже осудит меня, мало мне тетушек, которые откровенно почитают меня продажной девкой, а если так будет думать священник, то вскоре даже в церковь без стеснения не зайду. Мысли роились, будто мошкара, которая невзначай налетает на препятствие и не знает, куда теперь ей двигаться. Я положено выслушала все предписания о покаянии, смиренно ответила, что впредь буду читать молитвы трижды в день, и читать только положенные наставления Джонсона, а довольный проделанной работой священник, откланялся. Но тетушки так быстро не повелись на мое смирение, хотя мне все же вручили шитье, значит, я имею еще шанс на доброе слово о себе. А ночью меня переселили на второй этаж, посчитав чердак местом не приличным для одинокой девушки. Но куда не переселяйся, коли ты влипла - держи ответ. Я обухом слетела вниз, сегодня вновь оказавшись в знакомой комнате, это заметила в последнее мгновенье, плюхнувшись на подушки. Благо, что мягкие перины приглушили мое падение, иначе бы не отделаться мне от ссадин и синяков. Первые мгновенья безвольно барахталась, а что еще остается делать, если ты по жизни такая копуша. Но, наконец все же села, оказавшись лицом к кровати. Странно, но никого не было, знакомая мне парочка демонов опять что-то задумала, не зря же я оказалась здесь, а их не было. Эта мысль лишь на мгновенье мелькнула в голове, мои расчеты происходящего несколько не подтвердились. Сзади меня кто-то обнял, прижал к себе довольно властно, я ощутила горячее дыхание на челе и сильные мужские руки на талии. - Привет, моя крошка, - выдохнул мне в ухо Деймон. Голос его был с хрипотцой, но встревожен, поначалу вся замерла, но решила, что надобно попытаться отделаться от объятий, которые причиняли мне небольшие неудобства. - Не дергайся, если будешь делать резкие движения, если начнешь отстраняться, я за себя не ручаюсь. Просто замри! - это выглядело как приказ, угроза, но не просьба. Поначалу одолевало желание не послушаться и отодвинуть наглеца, но затем меня накрыл страх, он же демон, и сможет меня одолеть, насмехаясь. Все тело сковало от этого понимания, а еще голос, показавшийся мне нечелов