, если учесть их вчерашний протест. И овсянки мне порцию отвесили, Бесс поглядывала своими недобрыми глазенками, но я не собиралась развлекать эту бессовестную служанку, хватит мне и двух родственниц. Кушали мы молча, собственно, я не решалась бы с ними заговорить после утренней сцены, они даже не спросились, почему я так поступила. Совесть упрекнула меня, что намерения мои тогда были отнюдь не необходимыми, я действительно себя разглядывала, любовалась, так что укор вполне справедлив. И это понимание угнетало. Я хотела, чтобы мне дали работу, но даже мои вчерашние изделия забрали, осталась сидеть у камина, а тетушки чуть поодаль, будто их племянница очень гадкое существо, к которому ни то что противно прикасаться, рядышком сидеть не положено. Где-то в душе зародилась обида - вот почему меня воспринимают превратно, что такого я сделала, раздевшись перед зеркалом? Кого оскорбила своей наготой, может, не нужно было так резко ко мне вламываться? Но, прошлое не вернешь, а будущее только таило в себе новую неприятную встречу. В положенное для визитов время, где-то около часу дня, к нам пришел худосочный высокий джентльмен, который представился преподобный Бернзом и сел беседовать с моими родственницами. Я сидела неподалеку, и уловила отрывок разговора, где говорилось, что во мне поселилось зло, толкающее на порок. И что мои тетки несказанно обеспокоенны таким поведением своей племянницы и просят святого отца вразумить порочное дитя. Священник с полной серьезностью внял их просьбам, и теперь переключил все свое внимание на меня. Я аж отшатнулась, когда этот тощий тип оказался рядышком, недобро так изучая меня. - Значит, это вы - Тереза Смоул, осиротевшая девица, поселившаяся у своих тетушек? Я одобрительно кивнула, ну да, перед вами та девица, которую вы немедля приметесь отчитывать за всякие пороки, о которых этой самой девице еще до конца неизвестно. Но подобное дерзкое самоутверждение сменилось тихим укором совести - Тереза, ты и впрямь в последнее время видишь сны далекие, от невинных, молчи и слушай. - ... изрекаю из того, что в душе порочной девы селится не только похоть, в ней произрастают и другие тяжкие грехи. Даже гордыня - есть великое зло, она толкает человека на преднамеренные нарушения догм... Пока он безостановочно разговаривал, я могла подумать о своем, его монотонные речи не мешали мне вспоминать Деймона и последний разговор, но кажется, что влипла в игру посерьезней, и увещания преподобного Бернза уже немного запоздали. А если спроситься у него, что мне делать... нет... этот человек тоже осудит меня, мало мне тетушек, которые откровенно почитают меня продажной девкой, а если так будет думать священник, то вскоре даже в церковь без стеснения не зайду. Мысли роились, будто мошкара, которая невзначай налетает на препятствие и не знает, куда теперь ей двигаться. Я положено выслушала все предписания о покаянии, смиренно ответила, что впредь буду читать молитвы трижды в день, и читать только положенные наставления Джонсона, а довольный проделанной работой священник, откланялся. Но тетушки так быстро не повелись на мое смирение, хотя мне все же вручили шитье, значит, я имею еще шанс на доброе слово о себе. А ночью меня переселили на второй этаж, посчитав чердак местом не приличным для одинокой девушки. Но куда не переселяйся, коли ты влипла - держи ответ. Я обухом слетела вниз, сегодня вновь оказавшись в знакомой комнате, это заметила в последнее мгновенье, плюхнувшись на подушки. Благо, что мягкие перины приглушили мое падение, иначе бы не отделаться мне от ссадин и синяков. Первые мгновенья безвольно барахталась, а что еще остается делать, если ты по жизни такая копуша. Но, наконец все же села, оказавшись лицом к кровати. Странно, но никого не было, знакомая мне парочка демонов опять что-то задумала, не зря же я оказалась здесь, а их не было. Эта мысль лишь на мгновенье мелькнула в голове, мои расчеты происходящего несколько не подтвердились. Сзади меня кто-то обнял, прижал к себе довольно властно, я ощутила горячее дыхание на челе и сильные мужские руки на талии. - Привет, моя крошка, - выдохнул мне в ухо Деймон. Голос его был с хрипотцой, но встревожен, поначалу вся замерла, но решила, что надобно попытаться отделаться от объятий, которые причиняли мне небольшие неудобства. - Не дергайся, если будешь делать резкие движения, если начнешь отстраняться, я за себя не ручаюсь. Просто замри! - это выглядело как приказ, угроза, но не просьба. Поначалу одолевало желание не послушаться и отодвинуть наглеца, но затем меня накрыл страх, он же демон, и сможет меня одолеть, насмехаясь. Все тело сковало от этого понимания, а еще голос, показавшийся мне нечеловеческим. Замерла, прислушиваясь к каждому его движению. Деймон по-прежнему меня обнимал, зарывшись лицом в волосы, щекотал своим дыханием. Его руки уверенно поднялись вверх, властно зажали мои грудки в ладонях, будто оценивая товар, массировали соски, от чего те напряглись и заболели. Я поморщилась, слезы навернулись на глаза от беспомощности, но противиться ему боялась. - Только молчи, только не дергайся, - предупредительно шепнул он мне. - Я должен успокоиться, должен прийти в себя. Эти слова заставляли меня паниковать - оказаться в объятиях демона, оказаться в объятиях разъяренного демона, наверное, все равно, что попасть в поле зрения охотящегося льва. Его руки сомкнулись на талии, требовательно сжали бока, аж слезы брызнули из глаз. Непроизвольно. Не знаю, сколько времени мы просидели так, может полчаса или более, лишь слушая его тяжелое дыхание, но потом Деймон меня отпустил. Я все еще боялась шевелиться, его просьбы звучали громче приказов, хотя это был шепот в ухо. Наконец, он заговорил, спокойней, чем раньше: - Теперь можешь поворачиваться. Я обернулась, считайте, меня одолело любопытство, а еще невысказанные возмущения. Но потом наши взгляды встретились, все, нутро снова похолодело от ужаса - его глаза пылали, сквозь зрачки проступал огонь. Деймон пытался подавить в себе это, но его внутренняя сила преобладала, не отпуская. Вконец, он уткнулся лбом в пол, я могла прикоснуться к его волосам, но не решалась, боясь звериного существа. Он постепенно успокоился и поднялся. - Что это было? - все же не выдержала, в ушах еще проносились назидательные речи преподобного Бернза, особенно о гиене огненной, и о моей пропащей душе. - Это была схватка, - ответил Деймон, невозмутимо умостившись неподалеку. Он полулежал, разглядывая меня, будто прицениваясь. Я понимала, произошло нечто ужасное, даже для них, ибо он был бледен, его губа и костяшки рук разбиты в кровь, поэтому молчаливо ожидала продолжения ответа. - Я применял силу, ибо схватка была изначально неравной. А в таком состоянии становлюсь неуправляем и жесток, поэтому и приказал тебе молчать и не двигаться, не хотел калечить зря. - А что с Саимой? Кто на тебя напал? Ты мог меня сейчас запросто покалечить? Н-да, вопросы с меня полезли бессвязно, не успевая дослушать собеседника, но Деймон даже улыбнулся, рассматривая мой виновато-любопытный взгляд. - Саима в безопасности, но ей пришлось бежать и теперь скрываться, я схватился с ними, приказав ей покинуть замок, схватка была неравной, ибо ее похитители хотели уничтожить не только меня, но и одолеть сестру. В такой ситуации мне пришлось применять ту демоническую силу, которая убивает всякое человеческое и подвластна только нескольким инстинктам - убивать, спариваться, питаться. Лучше тебе не знать кто эти твари, Тереза (отмечу, он впервые называет меня просто по имени), но я тоже агрессивен сейчас, для успокоения мне нужна была плотская близость, но ты бы вероятней не перенесла изнасилования, начала бы брыкаться и плакать, а потом ненавидеть, поэтому пытался успокоиться, не применяя силу. Не люблю наблюдать за страхом, хватило трех предыдущих убийств, когда понимаешь, что способен быть только монстром в их глазах. - Ты убивал девушек? - Да, крошка, убивал. Если я почувствую, что моя ублажительница брезгует нашей близостью или ненавидит меня, перестаю контролировать себя и начинаю рвать жертву в клочья. Я съежилась во всех смыслах: - Ты и меня мог сейчас разорвать в клочья? - Мог, поэтому и заставлял сидеть смирно, но хвала вашим божествам, ты оказалась натурой разумной и покорно исполнила приказы. - А если бы я заупрямилась? - Ты действительно хочешь узнать последствия? - Нет! Он горько улыбнулся, а мне стало еще страшнее от того, каким монстром может быть этот человек, а я в этой игре - муха, летящая на огонек. Деймон снова оказался подле меня, я не успела еще осознать это перемещение, а уже в его объятиях. - Крошка, ты уже никуда от меня не сбежишь. Ты моя ублажительница, а демоны обычно своих постельных игрушек живыми не отпускают. Смирись и слушайся меня, и будешь жить дольше остальных. Его губы легко касались моих, роняя последние предостережения, поэтому я не чувствовала притяжения, не обмякла, будто послушная кукла, как в прошлый раз. Он поцеловал меня, но я не откликнулась, демону таков расклад не понравился: - Испытываешь судьбу, я еще далеко не спокоен, могу вспылить, и ты окажешься в смертельной ловушке. Страх сменился отчаянием, мои глаза выдали эмоциональные переживания, они наполнились слезами и обреченностью. Демон это заметил. - Я с тобой добр, крошка. Ты первая, кого я не принуждаю и не беру насильно. Почему ты меня боишься? - Ты... ты сказал, что мож