Юити положил голову на спинку кресла. Он пристально рассматривал опущенное лицо Ясуко. Определенно, он не мог превратить её в мальчика! Эти брови? Эти глаза? Этот нос? Эти губы? Юити бурчал себе под нос, как художник, которому никак не удастся сделать удачный набросок. В конце концов он закрыл глаза и попытался представить Ясуко мужчиной. Извращенное мышление превратило хорошенькую женщину, сидящую перед ним, во что-то непривлекательное, фактически безобразное, что невозможно полюбить.
Глава 4. ЛЕСНОЙ ПОЖАР В ДАЛЕКИХ СУМЕРКАХ
Как-то вечером в начале октября Юити поужинал и отправился в свой кабинет. Образ его единственного обитателя присутствовал здесь целомудренно, словно невиданная скульптура. Это было единственное место в доме, еще не оскверненное женщиной. Только здесь мог несчастный юноша вздохнуть свободно.
Бутылка с чернилами, ножницы, ваза с карандашами, ножик, словарь. Юити нравилось смотреть на них, ярко поблескивающих в свете лампы. Вещи одиноки. Пребывая в их счастливом обществе, Юити смутно предполагал, что определенно это было тем, что общество подразумевает под понятием «иэ» – дом, семейный круг. Чистый, неслышный смех этого круга – единственный атрибут взаимной защищенности…
Когда слово «атрибут» пришло ему на ум, он почувствовал боль. Внешнее спокойствие хозяйства Минами было подобно обвинению, брошенному ему. Улыбающееся лицо его матери, которая, к счастью, не страдала от своей болезни почек и не находилась в больнице, туманная улыбка Ясуко, которая витала на её лице день и ночь, этот покой… Все погружено в сон. Юити был единственным, кто не спал. Он испытывал искушение разбудить их ото сна. Но если он сделает это… Несомненно, его мать, Ясуко, даже служанка Киё проснутся. И с этого мгновения они станут его ненавидеть. Это было чем-то вроде предательства того, кто бодрствует, пока остальные спят. Ночной страж, однако, охраняет с помощью предательства. Предавая сон, он защищает его. О, этот ночной страж, защищающий истину рядом со спящими! Юити чувствовал ненависть к ночному стражу. Он ненавидел свою человеческую роль.
Время экзаменов миновало. Юити оставалось только просмотреть свои конспекты. История экономики, финансы, статистика – все его тетради с конспектами аккуратно стояли, исписанные крошечными иероглифами. Его друзья удивлялись аккуратности его записей, хотя это была механическая точность. По утрам в залитой осенним солнцем аудитории, среди возбуждения сотен скрипящих перьев, перо Юити автоматически вырисовывало похожие на типографские иероглифы, что было особенно характерно для почерка Юити.
Сегодня Юити в первый раз после свадьбы пошел на занятия. Колледж был реальным островком безопасности. А когда он вернулся, позвонил Сунсукэ. Из трубки слышался сухой, ясный, высокий голос старика:
– Давно не виделись. Ты не заболел? Я не хотел тебя беспокоить. Ты можешь пообедать со мной завтра? Мне бы хотелось пригласить и твою жену, но я предпочел бы услышать, как идут дела, поэтому на этот раз приходи один. Лучше не говорить ей, что ты идешь сюда. Ясуко сказала, что вы придете навестить меня в воскресенье. Тебе лучше в тот день сделать вид, что это твой первый визит ко мне после медового месяца. Итак, приходи завтра. В какое время? Ну, часов в пять. Там будет некто еще, кто хочет с тобой встретиться.
Когда Юити думал об этом телефонном звонке, у него возникло ощущение, будто большая надоедливая ночная бабочка стала биться о страницу учебника, которую он читал. Он закрыл тетрадь с конспектами.
– Еще одна женщина, – тихо произнес он.
Одного этого было достаточно, чтобы он почувствовал усталость.
Юити боялся ночи, как ребенок. Сегодня была ночь, когда он мог, по крайней мере, ощущать себя свободным от чувства долга. Он с наслаждением разляжется в своей постели, получит долгожданную награду в виде отдыха за то, что предыдущей ночью неоднократно исполнял супружеские обязанности. Он проснется на чистых, несмятых простынях. Это была величайшая из всех наград. Однако по иронии судьбы этой ночью ему было отказано в отдыхе из-за того, что ему напомнило о себе желание. Желание накатывало и отступало в темных уголках его натуры. Словно вода, лижущая берег, оно отступало, а затем спокойно прокрадывалось назад.
Гротескные, бесстрастные неоднократные соития. Холодная как лед игра чувственности, повторяющаяся снова и снова. Первая брачная ночь Юити была образцом попытки симулировать желание, изобретательной актерской игрой, которая обманывала неопытного зрителя. Короче говоря, исполнение роли оказалось успешным.