Глава 26
– Вот так мы оказались в Марокко, – подытожила Дафна.
Она растянулась подле него обнажённая, откинув простыни, и подробно, словно на исповеди, расписывала свою жизнь. Вероятно, не самое романтическое завершение любовной игры, но как замечательно лежать с ним рядом и видеть его глаза, горящие живейшим интересом.
– Завидую вашим путешествиям, Дафна, – спустя мгновение сказал Энтони, – но всё равно не понимаю вашего отца. О чём он думал? Мотаться по пустыням Африки, позволив вам работать не покладая рук. Никому не подобает вести такую жизнь постоянно, тем более женщине! Не могу не осуждать его за беспечность.
– Нет-нет, вы просто не понимаете. Батюшка не был беспечен, Энтони. Это я настояла, чтобы остаться. – Повернув голову на подушке, Дафна взглянула на него: – Он желал для меня лучшей жизни. Хотел отправить меня в Англию, хотел, чтобы я воссоединилась с маминой семьей, но его письма, как и мои, были встречены резким отказом. Барон отрёкся от моей матери. Даже притворился, будто она умерла. И он не собирался смягчаться. Батюшка предлагал устроить меня в здешнюю школу, но я отказалась покидать его – как и не могла позволить ему бросить работу, дабы меня сопровождать. Он был так потерян, когда умерла матушка, и столь отчаянно нуждался во мне. Я бы его не оставила. Не смогла бы. Так что мы стали трудиться вместе. Я любила его и помогала ему. Он жил ради работы и меня, и мы оба были счастливы.
– Ваш отец оказался сильнее моего, – заметил Энтони, отвернувшись и устремив взгляд в потолок. – Вероятно, потому, что у него были вы.
Дафна приподнялась на локте и, подперев рукой голову, посмотрела на любимого.
– А у вашего отца были вы и виконтесса.
– Я отослал Виолу к родственникам в Корнуолл. – Он встретился с ней взглядом: – А меня было недостаточно, чтобы облегчить его боль.
– Сомневаюсь. – Протянув руку, Дафна коснулась его щеки, желая, чтобы он наконец открылся ей. – Что сталось с вашим отцом?
Энтони резко встал с кровати.
– Скоро рассвет. Я должен отвезти вас обратно к Фицхью.
Дафна глядела на него с болью в сердце.
– Почему вы не рассказываете мне об этом? Меня не испугает, если он в итоге сошёл с ума…
– Вам пора одеваться, – перебил Энтони, наклоняясь и поднимая рубашку. – Если слуги на Рассел-сквер, проснувшись, обнаружат, что вы пропали, все поймут, где вы провели ночь. Или решат, что мы сбежали.
Дафна не шевельнулась.
– Почему вы не рассказываете мне?
– Потому что я не желаю это обсуждать, Дафна, – отрезал он, одеваясь. – Никогда.
Она вылезла из кровати, подошла к нему и обняла за талию. Он был натянут словно струна.
– Энтони, – прошептала она, глядя на его спину. – Вы всякий раз вынуждаете меня быть откровеннее, делиться мыслями и чувствами, но сами отказываетесь ответить тем же. Мне, как и вам, тяжело открывать сокровенное, но я это делаю. Так или иначе, но вы стали самым близким моим другом. Невзирая на все мои попытки скрыть множество своих страхов, вы всё равно вытянули их из меня. Думаю, потому что глубоко внутри, под всей своей неуверенностью, мне хочется, чтобы вы знали меня настоящую. Никому в мире я не доверяю больше, чем вам.
В ответ ни звука. Ни движения.
Дафна прижалась поцелуем к его спине, ощутив губами тонкую ткань льняной рубашки и твердые мускулы под ней. Затем отступила.
– Энтони, я знаю, вы очень скрытны. Но вы хотите, чтобы я стала вашей женой. Я уже не раз открыла душу, делилась тем, о чём под страхом смерти не рассказала бы никому другому. Если вы не можете ответить мне тем же, пусть даже понемногу, постепенно, нам не обрести счастья. Я люблю вас, но пока вы не начнёте делиться со мной, я не выйду за вас.
Он промолчал, но Дафна знала, что виной тому не холодность. Всё дело в страхе, страхе, подобном её собственному. Она молча оделась, и поездка в карете до Рассел-сквер также прошла в тишине. Казалось, сказать было больше нечего.
***
На следующий день было торжественное открытие музея, но Дафна не пошла. Вместо этого она вместе с Элизабет и Энн нанесла несколько визитов, и болтовня и смех барышень Фицхью послужили приятным отвлечением.
Едва они около шести часов переступили порог дома, как из гостиной наверху с восторженным возгласом появилась леди Фицхью.
– Дорогие мои, я так рада, что вы вернулись! – Со счастливой улыбкой она сбежала по ступеням. Её дочери и Дафна замерли в холле, ошарашенные тем, что обычно степенная матрона вот так носится по лестнице.
– Мама! – воскликнула Элизабет. – Что случилось?
– Определённо что-то хорошее, – вставила Энн. – Ты так улыбаешься, мама!