– Это не довод, – парировал он. – Ты ведь знаешь, как важны для меня музей и раскопки. Я взял на себя обязательства завершить этот проект, наметил сроки. Не могу поверить, что ты так со мной поступаешь, Виола.
Сестра в недоумении развела руками:
– Энтони, ты, кажется, чрезмерно расстроен. Решительно не понимаю, чем объясняется твое волнение. Тебе всего лишь требуется найти Дафне замену.
– Мисс Уэйд незаменима. Она необходима для успеха сего проекта, и улизнуть ей не удастся. По крайней мере, следующие семь месяцев. Или пять лет, если выйдет по-моему.
Виола рассмеялась:
– Дорогой братец, ты не можешь удерживать Дафну против ее воли. Рабство, знаешь ли, вне закона.
Однако Энтони не находил ничего смешного.
– Когда я нанимал Дафну, она обязалась завершить раскопки. А теперь намеревается нарушить данное мне обещание, и в тоже время ей хватает дерзости упрекать меня в невнимательности к другим!
– Она действительно так сказала? – изумилась Виола. Энтони занимал настолько высокое положение, что большинство людей, включая ее саму, не осмелились бы говорить с ним в таком тоне. – С трудом могу в это поверить.
– Поверь, это правда. Она упрекнула меня в том, что я никогда не говорю «пожалуйста» и «спасибо», что я невнимателен к окружающим, высокомерен, и… что же еще?.. ах да, эгоистичен. Именно так она и сказала. И что она уходит, потому что более не желает работать на меня.
В голосе Энтони звучали гнев и недоумение. Он определенно не понимал Дафну. Виола и сама была слегка озадачена. Что вынудило девушку высказаться в столь несвойственной ей манере? Она казалась такой спокойной и невозмутимой.
– Когда она сообщила, что хочет уехать, что ты сделал, Энтони? Стал ее запугивать, полагаю?
– Вовсе нет. Я просто напомнил о ее долге передо мной и о своих собственных обязательствах перед Обществом. А она по неведомой причине вспылила и осыпала меня всевозможными оскорблениями. Да кем она себя возомнила, чтобы позволять себе такое обращение?
Хотя Виола по-прежнему недоумевала по поводу неожиданного стремления Дафны покинуть Хэмпшир, она слишком хорошо знала своего брата, чтобы и дальше гадать о причинах внезапной вспыльчивости Дафны. Герцог, вероятно, без конца говорил и говорил о том, что имело значение для него, не думая, что было важно для девушки.
Виола чуть не рассмеялась. Она бесконечно любила Энтони, но у него, несомненно, имелись свои недостатки, и, очевидно, Дафна без экивоков ему на них указала. Несмотря на некоторую сдержанность девушки, Виола начала испытывать к ней большое уважение. Да, Дафна держалась несколько замкнуто, но она не боялась отстаивать собственное мнение и перечить вельможе.
– О чем она думает? – вопрошал тем временем герцог, вышагивая взад и вперёд перед сестрой. – Ей следует знать свое место! Боже, да понимает ли она, что я мог бы сделать с ней за это?
Виола смотрела, как в глубоком возмущении брат мечется по комнате, и вдруг ей пришло в голову, что никогда прежде она не видела его столь взволнованным. Наверняка, никогда прежде он не слыхал подобной критики в свой адрес и был настолько разгневан нападками, что обычная его холодность и самообладание исчезли. Слова Дафны больно задели Энтони, вероятно потому, что были справедливы, и в глубине души он понимал это.
– Герцог, который говорит «пожалуйста» и «спасибо», – продолжал он. – Ну не нелепость ли?
Виола не ответила. Она была слишком занята неожиданной мыслью, поначалу показавшей просто невероятной, но затем так захватившей Виолу, что та никак не могла избавиться от задумки. О, как было бы чудесно, если бы Энтони женился на Дафне вместо леди Сары!
Чем дольше Виола размышляла, тем больше ей нравилась эта идея. Если Дафна и вправду внучка барона, то происхождение ее могло вызвать неодобрение только у самых закостенелых снобов. Выражение, промелькнувшее вчера на лице Дафны, открыло Виоле, что под маской спокойствия и сдержанности бушуют сильные страсти. Девушка, похоже, уже глубоко влюбилась в Энтони. И в то же время она знает, чего хочет, и ей хватает смелости возражать герцогу. Подобное сочетание предвещало счастливое будущее их браку. Конечно, препятствий предостаточно – и несправедливое мнение Энтони о Дафне, и решение той уехать, и внезапная, столь озадачившая Виолу, неприязнь девушки к герцогу. Что же могло вызвать эту враждебность?
– О Боже! – воскликнула Виола. Ее вдруг осенило. – Ну конечно же! Как я могла быть столь слепа?
– Мне бы тоже хотелось это знать, – голос Энтони нарушил ход ее мыслей, и Виола поняла, что говорила вслух. – Я очень недоволен тобой, Виола, так же как и Дафной. О чем ты думала?