– Это просто смешно, – раздраженно сказал Энтони. – Зачем отправляться в Чизвик и Лондон, когда решительно все ваши устремления могут сбыться прямо здесь? В вашем распоряжении будут воскресные дни, когда вы сможете заводить новые знакомства. Уверен, миссис Беннингтон с удовольствием представит вас горожанам.
– Как захватывающе! А вы, полагаю, согласитесь в ближайшие месяцы знакомить меня с подходящими молодыми господами из своего окружения, чтобы я смогла выбрать себе мужа?
Энтони даже глазом не моргнул.
– Если вам будет так угодно.
– О! – взбешенная, вскричала Дафна. – Вы самый эгоистичный человек из всех, кого я когда-либо знала! Если вы верите, что я приму столь нелепое предложение…
– Я заплачу вам пятьсот фунтов.
Дафна в растерянности моргнула:
– Прошу прощения?
– Оставайтесь до окончания раскопок, и я выплачу вам дополнительно ещё пятьсот фунтов.
Дафна глубоко вздохнула.
– Вы шутите. Это же огромная сумма!
– Которая составит ваше приданое. Многие пэры бедны. Вдруг так случится, что ваш дедушка – даже если он и признает вас – будет не в силах дать за вами приданое? А я предоставляю вам возможность самой его заработать. Итак, я предложил вам всё, чего вы желали. Вы останетесь?
Опустив глаза, Дафна пристально рассматривала сверкающие чёрные сапоги Энтони. Пятьсот фунтов! Столько денег она не видела никогда в жизни.
Что, если, несмотря на старания Виолы, семья матери откажется принять её? Что, если – не дай Бог! – её родители не были женаты, и она – незаконнорожденная? Дафна не слишком хорошо знала виконтессу и не могла быть уверена, как та поступит в сих вероятных ситуациях. Что, если она снова останется одна? Без денег и поддержки?
Ей вспомнился тёмный крошечный гостиничный номер в Танжере, где она прожила два месяца после кончины отца. Денег после сэра Генри Уэйда почти не осталось. Чтобы наскрести на жизнь, ей пришлось продать папины книги и рабочие инструменты. И когда вырученных дирхамов оставалось на одну только неделю, пришло письмо от поверенного дедушки. Письмо, лишившее ее всяких надежд. Никогда в жизни Дафна не была так напугана. Единственное, что у неё имелось, это маленький саквояж с одеждой и два билета до Англии, оплаченные герцогом Тремором.
Прежде, до этих двух месяцев одиночества и отчаяния в Танжере, ей никогда не приходило в голову, сколь пугающим местом может оказаться мир для женщины, у которой нет ни семьи, ни сбережений. Нет никого, к кому она могла бы обратиться за помощью. Тогда она лишь чудом избежала нищеты. Дафна не хотела вновь оказаться в столь опасном положении.
Энтони ждал. Мучительно пытаясь решиться, Дафна чувствовала на себе его пристальный взгляд. Она была возмущена самодовольством, с которым герцог швырнул ей в лицо эти пятьсот фунтов, будучи уверен, что она не сможет отказаться от них. Он прекрасно понимал, что для неё такая сумма – целое состояние, а для него же – сущий пустяк.
Может быть, стоит согласиться. Намного разумнее забыть о своей оскорблённой гордости и принять щедрое предложение, нежели рисковать журавлём в руках ради синицы в небе.
Собрав всю свою решимость и укротив гордыню, Дафна определилась, как далеко она готова зайти. Она вздернула подбородок, посмотрела Энтони в глаза и сказала:
– Позвольте мне предложить свой вариант компромисса, ваша светлость. Я останусь на три месяца, не на один – до первого декабря. За это время я восстановлю и отреставрирую столько предметов для музея, сколько успею, работая с разумной скоростью. Кроме того, находясь здесь, я помогу отыскать наиболее сведущего специалиста, который в состоянии завершить ваш проект. Вы же увеличите моё жалованье втрое, добавите ещё один выходной в неделю – четверг прекрасно подойдёт – и выплатите мне пятьсот фунтов в качестве дополнительного вознаграждения.
– За утроенное жалование, пятьсот фунтов премии и ещё один свободный день я получу лишь два месяца? Вы, должно быть, сошли с ума.
– Для вас эта сумма ничтожна. Безумна я или нет, но таково моё предложение.
– Уверены, что не хотите включить ещё какие-нибудь блага в свой компромисс? Не желаете ли освободить половину субботы для визитов к друзьям?
– Раз уж вы спросили, то я бы предпочла слышать от вас меньше сарказма и чуть больше вежливости. Вы, конечно, герцог, но я – внучка барона, дочь рыцаря и подруга виконтессы. И заслуживаю, чтобы со мной обращались как с леди, а не как с прислугой.
Энтони слегка склонил голову набок, внимательно разглядывая Дафну. Казалось, он раздумывал, стоит ли торговаться дальше и может ли он добиться лучших условий. Решив, очевидно, что Дафна непоколебима, он согласно кивнул: