Потом он целовал ее чуть приоткрытые губы, касаясь кончиком языка ее зубов и неба. Полли не оставалась безучастной. Она отвечала на его поцелуи и ласкала своими тонкими пальчиками. Желание проснулось и в ней, она хотела его.
Нэсти понимал: если он намерен добиться своего, то должен сделать так, чтобы Полли никогда не раскаялась в том, что уступила ему. Не следует торопиться. Нэсти частенько получал пинки от жизни. Это закалило его физически, однако хитрить он так и не научился.
– Мы… – Теперь и он дышал прерывисто. – Все слова, что приходят мне в голову, звучат словно реплики из старого фильма. – Нэсти поцеловал ее закрытые глаза.
Он по-прежнему медлил, надеясь, что Полли оценит его сдержанность.
– Может, ты выражаешься немного старомодно? – предположила Полли.
– Возможно. Но я и думаю так. Мы не должны торопиться. Я умею ждать. – Нэсти мысленно усмехнулся, подумав о том, что становится обычным лгуном.
Он ощущал своей грудью тепло ее груди, своими бедрами – ее бедра. Полли не могла не чувствовать, что с ним происходит. Нэсти в этом почти не сомневался. Проследив за ее взглядом – она смотрела вниз, – он затаил дыхание.
– Я не слишком задумывалась перед тем, как прийти сюда, – сказала она. – И не знала, почему иду… Знала только, что хочу видеть тебя. И еще мне хотелось сказать тебе, что я говорила правду.
– Спасибо тебе. А я все время думал лишь о том, как увидеть тебя.
– Я не слепая и вижу, что происходит. Ты ужасно возбужден.
Нэсти усмехнулся:
– Порядочные женщины стараются не замечать подобных вещей. Во всяком случае, не говорят об этом.
– Я не имела в виду… – возмутилась Полли, но тут же успокоилась и ткнула Нэсти кулачком в плечо.
– Может, проверим, как у нас получится? – спросил он, решив воспользоваться благоприятным моментом. – Я имею в виду… позволишь ли ты мне?.. Может, мы могли бы иногда проводить вместе время?
– У меня сумасшедшая жизнь. И я не смогу приходить одна.
– Мне совершенно все равно, с кем ты придешь, лишь бы пришла – пришла ко мне, – тихо проговорил Нэсти.
Полли поскребла ноготками по его джинсам, там, где они обтягивали бедро. Каждое ее движение словно отпечатывалось в его мозгу. Он хотел, чтобы она продолжила свои ласки.
– Мы действительно не будем торопиться, Полли. Не будем сразу забираться в постель.
Черт возьми! Его слова как-то странно подействовали на Полли. Она отстранилась и вскочила на ноги. Нахмурилась и скрестила на груди руки. Вероятно, он каким-то образом обидел ее.
– Но так оно и есть… – в растерянности пробормотал Нэсти. – Я не из тех, кто торопится с этим.
– Ты не торопишься? – Полли отступила на шаг. – Ты, наверное, шутишь?
Ох уж эти женщины! Никогда не знаешь заранее, как они отреагируют на искреннее желание мужчины проявить такт.
«Что ж, – подумал Нэсти, – во всяком случае, в этом ему нельзя отказать – он действительно проявил деликатность».
Нэсти проговорил:
– Может, я неправильно тебя понял? Я чем-то обидел тебя? Ты хочешь в постель?.. Хочешь? Мы можем, конечно, заняться этим.
Полли резко повернулась и направилась к лестнице, ведущей на палубу. Ее смех сначала озадачил Нэсти. Более того, показался обидным.
И тут с палубы донесся какой-то глухой звук и послышались торопливые шаги.
– Этого мне еще не хватало, – проворчал Нэсти.
– Сегодня нам не везет. – Полли продолжала смеяться, впрочем, уже не так громко.
Наверху постучали по крышке люка. Нэсти стиснул зубы. В следующее мгновение раздался низкий женский голос:
– Мистер Феррито! Мистер Миллер посоветовал мне прийти сюда. Он был очень любезен.
– Венера? – изумилась Полли.
– Что ты сказала? – повернулся к ней Нэсти.
– Это Венера, моя мама. Ее голос.
Дверь отворилась, и на пол легла полоса солнечного света. На ступенях трапа сначала появились украшенные позолоченным бисером сандалии, затем ноги, обтянутые шифоновым трико леопардовой расцветки и прикрытые лоскутами черно-желтой юбки, и наконец они увидели Венеру всю целиком, во всей красе.
Ее талию украшал пояс из монет и колокольчиков. Еще больше побрякушек висело у нее на шее, поверх золотистого шелкового платья с огромным вырезом, и все это шелестело, бренчало и звенело. Лицо Венеры обрамлял шиньон – ярко-рыжие вьющиеся пряди.
– Мама… – проговорила Полли упавшим голосом.
Грациозно покачивая бедрами, Венера приблизилась к дочери.
– Значит, вот ты где, – сказала она. – Один очень симпатичный мужчина сообщил мне, что ты, возможно, здесь. Он даже проводил меня сюда, хотя я его об этом не просила.
Итак, эта яркая дама в костюме исполнительницы танца живота находила Дасти симпатичным. Нэсти мысленно отметил, что Дасти предпочел остаться на палубе, что, несомненно, являлось дурным знаком.
– Как ты здесь оказалась, мама?
Было совершенно очевидно, что Полли не в восторге от появления матери.
– Я сделала всё, чтобы найти тебя, – ответила Венера. – Я не всегда была образцовой матерью, но, к счастью, исправляюсь. Поэтому и нашла тебя.
– Но, мама…
– И я хорошая бабушка.
– Да-да, ты замечательная бабушка, – поморщившись, закивала Полли.
– Ты даже не представляешь, что я почувствовала, когда увидела мешок… какой-то гнили и две кассеты!
– О чем ты, мама?
– Мне дали два часа, чтобы убраться вместе с тобой, моя девочка.
Нэсти стоял, широко расставив ноги и скрестив руки на груди. Венера, чуть склонив голову, внимательно посмотрела на него.
– Полагаю, именно из-за него ты так поступаешь, Полли. В нем, конечно, что-то есть, но все-таки нужно еще и соображать.
– Да объясни же, в чем дело! – закричала Полли.
Ее мать невольно вздрогнула. Однако тут же нахмурилась и проговорила обиженным тоном:
– Здесь много разных яхт. Но только одна Венера Кроу. И ты, доченька, только потому что познакомилась с одним из этих… – она указала в сторону Нэсти, – этих твоих киношных красавцев, владельцев шикарных яхт, уже забыла об уважении к собственной матери.
Нэсти искренне сочувствовал Полли.
– Ладно, – произнесла Венера, глубоко вздохнув. – Ничего другого я от тебя и не ожидала. Дети никогда не ценят своих родителей.
Полли пристально посмотрела ей в лицо:
– Мама, скажи, пожалуйста, что я должна сделать, чтобы ты изменила свое мнение по этому поводу?
– О, не думай больше об этом. – Венера махнула рукой. – Я сейчас должна быть выше этого. Но ты могла бы спросить себя, хорошо ли поступаешь: ведь ты пользуешься моей помощью и при этом держишь в секрете наиболее значительные события твоей личной жизни.
– Где Бобби? – неожиданно спросила Полли с дрожью в голосе. – Этот мешок и кассеты предназначались тебе и Бобби?
– А кому же еще?
Полли шагнула к трапу:
– С Бобби хотят… что-то сделать? С ним что-то случилось?
– Ничего с ним не случилось, – резко ответила Венера, но в ее глазах, как заметил Нэсти, промелькнула тревога. – Бобби здесь, в обществе любезнейшего мистера Миллера. Он никогда раньше не бывал на больших яхтах. Вы его отсюда можете услышать.
Сверху донесся топот ног, и Полли немного успокоилась. Однако Венера по-прежнему смотрела настороженно. Между ее тонкими бровями залегли морщинки.
– Мне позвонили по телефону, – сказала она. – Так странно все устроено в этом мире… Для таких, как я, эти эксцентричные киношники – сплошная загадка.
Полли молчала. Нэсти тоже воздерживался от вопросов, чувствуя, что ничего не добьется.
– А полиция… Ох, эта полиция… – продолжала Венера. – Мы же знаем, чего ожидать от копов в таких случаях. Они сказали, что помочь нам не в силах. Пока. Пока все мы живы.
Лицо Полли мгновенно побелело.
– Мама! – воскликнула она, распахнув свои синие глаза.
– Все это как-то связано с твоим новым приятелем. – Венера Кроу снова указала на Нэсти.
– Миссис Кроу, – проговорил он, беря ее под руку, – вас что-то беспокоит?