Спустя пару дней Мика не выдержала и решила самолично взглянуть на торговый дом.
– А почему у вон тех пряностей такой необычный запах? Может, они заплесневели? – тоном капризной клиентки вопросила она.
Миловидный юноша, что лучился проникновенной улыбкой в ответ на все предыдущие расспросы, всплеснул руками.
– Госпожа, это же пряности! Естественно, у них особенный запах. Поверьте, в Шазилире не найти продукцию свежее!
– Да? Сомнительное утверждение. «Черная лилия» уже три месяца не появлялась. Хотите сказать, те крошечные грибочки пролежали так долго и все равно пригодны к употреблению? – Мика понимала, что ей здесь не рады, но продолжала настаивать на своем.
– «Черная лилия»? Госпожа, разве огромному предприятию вроде нашего достаточно одного корабля? «Черная лилия» занимается самыми экзотическими приправами и может отсутствовать годами! А вот «Алая лилия» и «Золотая лилия» каждый месяц радуют горожан свежесобранными заморскими пряностями, которые придадут изысканный и неповторимый вкус самому простому блюду! – Продавец изо всех сил изображал почтение, однако его взгляд стал куда более неприветливым.
Приличия ради пришлось купить горсть крошечного перца и пучок чего-то, на вид неотличимого от обычного укропа. Юноша вновь обрел способность улыбаться и даже проводил проблемную клиентку к выходу.
– Спасибо за покупку! Заходите еще! – выдал заученную фразу.
– Обязательно зайду! У вас приличный выбор и обслуживание на высоте. – Мика думала, что продавцу будет приятно услышать нечто подобное, однако он аж переменился в лице и поспешил скрыться за стеллажами.
«Алая лилия» и «Золотая лилия»… В портовых журналах названия этих судов встречались чаще, и ситуация с ними настораживала.
«Алая лилия» принадлежала некоей Арлане Миренг, которая в городском регистре значилась как вдова пятидесяти двух лет и приходилась Бамиалу троюродной теткой. Этот корабль дал больше двадцати совпадений.
«Золотую лилию» тот же Бамиал семь лет тому назад проиграл кивирскому купцу Пириту Варту. Ее присутствие у берегов Шазилира имело место во время почти тридцати случаев «проблемы».
Существовала еще и «Юная лилия» – общая собственность Рагуна и Гурана Дикков, кузенов почтенной Арланы Миренг со стороны матери. На протяжении последних десяти лет эта шхуна посещала порт первого и пятнадцатого числа каждого месяца без единого опоздания. Как предполагала Мика, именно это судно и привозило большую часть пряностей для продажи – его появление у городского берега в общую картину происшествий вообще не вписывалось.
Возможно, Бамиал Реккт и был ключевой фигурой шазилирской «проблемы»?
Ежемесячно одна из трех «Лилий» прибывала в город, на следующий день кто-то бесследно исчезал (обычно его пропажу замечали лишь спустя какое-то время), а утром шхуна поднимала паруса. Никакой связи, никаких подозрений – ежедневно в Шазилир заходили больше дюжины кораблей. Разные суда, разные владельцы, разные даты… И, как показала более вдумчивая проверка, десять исключений.
То есть девять – тот, самый первый случай, к запретному дню не имел никакого отношения.
Как и зачем – на эти вопросы у Мики не нашлось ответа. Она лишь знала: если над пристанью появился флаг с изображением лилии, случится беда. Может быть. Более восьмидесяти процентов вероятности – довольно много, но недостаточно, когда речь идет о городе, где ежедневно рождаются и умирают десятки человек.
Двенадцать исчезновений в год… Этого мало, чтобы остановить жизнь Шазилира на двенадцать дней.
Запретный день, как же! Да люди сами не захотят сидеть дома, даже если им официально это и позволят, и порекомендуют, и прикажут. Каждый ведь думает, что несчастье может приключиться с кем-угодно, кроме него. А есть и те, кому «проблема» только на руку – городской сыск завален делами, которые на первый взгляд выглядят как происки потусторонних сил, а потом оказываются банальным «концы в воду».
***
Мика говорила неспешно и обстоятельно, сообразив: пока ее слушают, орать не будут. Ни за «мишку», ни за бредовость идеи, ни за то, что не сообщила теорию раньше.