Мика вновь потянулась к развлекательному чтиву, но заметила откатившийся к краю стола свиток и отдернула руку.
«Госпожа смотритель…» – мелькнуло воспоминание.
Не «Эй, ты!», не «Деточка!» и не «Лапуля!» – сегодня к ней обращались как к равной. Пусть это было приправлено изрядной долей недовольства, раздражения, насмешки и покровительственных ноток, она в кои-то веки ощутила себя человеком.
Нужным человеком!
Неприметная Миловика Звонка горбатилась в архиве два года, порой не замечая, как вечер превращается в утро, и ее старания оценили. Тарендар дал ей шанс. Разве он не разочаруется, узнав, что подопечная бросила все из-за глупых детских страхов?
Встречаться с Извергом она не хочет, видите ли! Да его половина шазилирцев к ночи не поминают! И что же они делают? На улицу не выходят? Покидают город? Прячутся? Нет уж! Трясутся от страха, избегают смотреть в глаза, втихую перемывают кости и в то же время жаждут внимания градоправителя. Все ищут его одобрения, потому что это выгодно. Люди – противоречивые существа…
– Не дождетесь! – сообщила Мика шкафам с папками. – Я буду смотрителем! И если кто против, пусть катится…
Она услышала скрип двери и увидела в одной из стеклянных дверок чужое отражение с охапкой бумаг. Резко обернулась, подавив желание закончить фразу. Кресло протестующе скрипнуло, левый подлокотник остался в руке.
– Какая приятная неожиданность, господин Керрейт! Стучать вас, очевидно, не учили?
– Дамам опаздывать можно, – градоправитель проигнорировал колкость, – но в случае государственных служащих это признак некомпетентности.
– А? – Мика искренне удивилась. – Куда опаздывать?
Дариан указал на часы, и те, словно в подтверждение его слов, неодобрительно клацнули.
Она натужно рассмеялась.
– После обеда – понятие растяжимое. Смотрите, – легкий кивок в сторону недопитой чашки с чаем, – я только начинаю есть! Не хотите ли присоединиться?
– Спасибо, нет. И не утруждайте себя посещением магистрата – до конца дня я занят. Будьте любезны подписать это, – один из исписанных ровным почерком листов опустился на стол, – и это, – второй такой же лист лег рядом.
Мимолетный осмотр помещения показал, что чернильница почему-то очутилась на подоконнике. Мика торопливо поднялась и вернула ее на место. Пробежала глазами документы, расписалась, протянула бумаги градоправителю…
И увидела, что тот таращится на нее в немом изумлении.
– Боги, что на вас надето? – наконец выдавил он. – Меховые штаны?
– Шерстяные. Но вы правы, с меховой подкладкой. Зимняя форма работников архива. Здесь отопление не ахти, в морозы вода замерзает, а подвальные этажи даже сейчас наледью покрыты. Приходится выкручиваться.
– Попрошу вас их снять.
– Мне стоит оскорбиться или вы яснее выразите свою мысль? Потому что звучит в высшей степени двусмысленно.
– Двусмысленно? И где же ваш румянец?
Мика подавила смешок.
– Оскорбить и смутить – разные вещи. Не путайте их, господин Керрейт.
Дариан переложил стопку бумажных листов с одной согнутой в локте руки на другую, из-за чего его черный, украшенный лишь белой лентой приближенного ко двору чиновника мундир слегка распахнулся. Из внутреннего кармана выглянул конверт – узкий, зеленоватый, характерный для кивирской почты. В следующий миг градоправитель привел одежду в порядок и шутливо (Мика не поверила своим глазам!) поклонился.
– Ваша взяла. Скажу по-другому: отныне вы – лицо шазилирского архива, и обязаны выглядеть соответствующе. Зайдите к магистратскому портному, у него есть каталог келиварийских униформ. И не забудьте о ленте.
– Почтенный Тарендар никогда не носил униформу!
– При всем уважении, почтенного Тарендара никто бы не принял за цветочницу, – парировал Керрейт. – Насчет отопления я распоряжусь. Не обещаю скорый результат, но…
– Но к лету все будет готово, – скептически завершила его фразу Мика. – Не к лету, так к следующей зиме. К весне обязательно! Или к осени? А лет через пять здание развалится окончательно и потребность в ремонте исчезнет сама собой.