Жена уже билась в корчах сладостной неги; после брошенного на меня взгляда Марии я перестал сдерживаться и задвигался в отдающейся мне женщине с частотой, наверное, автомобильного поршня. Она буквально заорала от взорвавшего ее оргазма. И тут я ощутил Марию! Она не просто лежала рядом с женой, в какое-то мгновение она совместилась с нею! Она ею стала, и я соединился с моей желанной. Я оказался прав: женщина может точно так же пробиться в трансценденцию, как и мужчина. Я кончил с ощущением, что делаю это с ними обеими.
Потом, когда жена лежала подо мной совершенно обессиленная, я тихо убрал Марию под подушку. Наконец дражайшая законная половинка сделала попытку высвободиться из-под меня, я лег рядом, и тогда она сказала:
— Сегодня было как никогда: сильно, но странно — у меня ощущение, что мы спали втроем.
Я был потрясен.
— С кем?
— Не могу тебе сказать. Неизвестно. Я же говорю: странное ощущение…
Что тут скажешь? Женская интуиция.
После того случая с женой и Марией я стал время от времени практиковать этот новый способ соития. Трансцендентная и физическая любовь соединились, и мы стали втроем переживать то, что можно было бы назвать любовным ренессансом и в прямом и исторически переносном, чувственном смысле слова. Жена летала как на крыльях: все у нее получалось и на работе и дома; я был на седьмом небе и ощущал себя Архимедом, готовым опрокинуть мир, а Мария, кажется, хоть это и невозможно, еще больше похорошела. Раздвоенность ушла из моей души и покинула, как мне кажется, душу Марии, а в женушкиной она и была-то всего один раз — в тот памятный первый вечер нашей тройственной ебли — и больше к ней не возвращалась; слава Богу! Но все же, несмотря на полное физическое ощущение счастья, иной раз во время нашего совместного совокупления во мне появлялась неприятная посторонняя и совершенно неподвластная моему сознанию мысль: а действительно ли хорошо то, что мы делаем? Не разврат ли это просто-напросто, прикрываемый фиговым листочком рассуждений о трансценденции? Эта мысль при половом сношении теперь играла роль фразы «Москва — столица СССР», значение которой я упоминал, помогавшей мне продлевать половой акт и доставлявшей возможность дополнительного наслаждения (те, кто помнит «наше социалистическое вчера», меня особенно поймут). Но даже такое прикладное, если можно так выразиться, использование идеи саму идею не убивало. И после спазмов семяизвержения она продолжала свербить душу.
Когда мы бывали втроем, я обязательно должен был испуститься в жену. Иначе, как я полагал, слияние с Марией, конечно же, не может состояться. Поэтому, когда у супруги наступал благоприятный для зачатия период, я практически переставал с нею ебаться, потому что от главного контакта посредством излития семени мы воздерживались, а использование презерватива уже точно никакого непосредственного полового взаимоотношения между нами троими не допускало. Оставался еще так называемый «прерванный акт», но от него чаще уже воздерживался я, предпочитая в этом случае непосредственно Марию. Таким образом, в эти периоды я имел сексуальные контакты с моей Марией «старым способом», через свою сперму напрямую, втайне от жены. Хотя время от времени приходилось ебать и милую женку: она же, бедолажка, соскучивалась по ощущению хуя в своем влагалище, и надо было ее удовлетворять. Да и Мария к тому же была не против. Как обычно, я выдергивал «болт» из жениного «пазика» перед самым взрывом приближающейся башни и извергался между нашими телами, пока ее корчило наслаждение оргазмом и она с сумасшествием терлась промежностью о мое бедро, обхватив его ногами.
Как правило, такой разрядки хватало надолго, и ничто, в том числе и совесть, не мешало мне заниматься трансцендентным сексом с Марией. Удивительно, но после того как я начал вступать в сношение с Марией через пизду своей жены, страсть к ебле у последней явно возросла. Любовный «ренессанс» сопровождался таким оживлением полового влечения, какого во всю предшествующую жизнь никогда у супруги мною не наблюдалось (может быть, наблюдалось кем-нибудь другим, которого я знать не хочу, слышать не хочу, видеть не хочу, нюхать не хочу, осязать не хочу, естественно); и она стала даже меня донимать, особенно когда наступало безопасное для совокупления время. Именно в этот период я и старался входить в Марию через женушкино влагалище. И то ли в силу трансляции каких-то трансцендентных энергий из-за совмещения земной жены и небесной Марии, то ли в силу какого-то Божественного расположения к нам троим, но наш половой акт стал гораздо более глубоким и сильным по ощущениям. И кстати, насчет Божественного расположения.