— Я жду ребенка от тебя, Панеб. Бирюза пользуется средствами, предотвращающими зачатие, а я нет.
Юный великан был ошеломлен. К такому испытанию он не готовился.
— Не беспокойся, за домом я ухаживать не перестану. Хочешь послушать, на что это похоже?
Жар улыбнулся и нежно притронулся обеими ладонями к телу своей супруги.
— Признаюсь, ты заставила меня заинтересоваться… Но тебе отдыхать надо.
— Если забот станет совсем через край, я позову жрицу Хатхор, а то и двух. У нас принято помогать друг дружке.
Уабет Чистая боялась, что Панеб воспротивится, скажет, чего доброго, что он ни при чем. Но будущий отец, похоже, еще не успел прийти в себя от изумления. Ничего страшного, подумала она, небось оправится.
Египетские законы… Мехи их просто ненавидел. Наверное, нет другого такого царства на свете, где нельзя было бы взять и выгнать скверную жену, которая до того обнаглела, что смеет производить на свет одних девок. Но в краю фараонов не моги. Хуже того: несмотря на все ухищрения нанятых им законников, главный казначей Фив не мог отнять у Серкеты ее состояния. Как ни было это невыносимо для Мехи, но, судя по всему, придется терпеть свою супругу до самой смерти. Гибель ее — скажем, вследствие несчастного случая — наверняка показалась бы очень подозрительной и привлекла бы к нему ненужное внимание; словом, с добрым именем пришлось бы распрощаться.
Более того: Серкета была посвящена во многие тайны, обнародование которых грозило тяжкими последствиями. А если ей что померещится? Вдруг вздумает разговориться? Итак, у Мехи не оставалось иного выхода, кроме как усердно трудиться над превращением жены в идеальную соучастницу.
Подарив жене обещанное дорогое ожерелье, Мехи заодно пригласил ее на длительную прогулку по Нилу — развлечения и любовных утех ради. Она радовалась не только пирожным и фруктам, которые приносил крошечный слуга-нубиец, но и интересу, который выказывали к ней самые важные особы.
— Давно ты со мной никуда не выбирался. С чего это теперь так расщедрился? — удивилась она.
— Ожерелье подошло?
— Да ничего так… Что ты от меня хочешь?
— Работать вместе.
— На равных?
— Не получится. Я — мужчина, ты — женщина, значит, главный — я. Но мне нужен союзник. Толковый и деятельный.
Серкета выказала неподдельную заинтересованность. Наконец-то она хоть как-то развеет столь донимавшую ее скуку! А ее милый муженек никогда не узнает, какой опасности ему удалось избежать, сделав это предложение.
Она давно решила покончить с Мехи, но пока она ждала удобного момента, он успел предложить ей союз. И похоже, дельце было любопытное.
— Почему бы и нет? Только ты ничего от меня не скрываешь — идет?
— Само собой, дорогая.
— Начнем с того вечера, когда ты ушел из дома. Мол, нужны кое-какие документы.
— И что в этом странного?
— Ты вернулся без документов, за которыми вроде бы уходил.
— Какая же ты наблюдательная, Серкета!
— И куда же ты ходил тем вечером?
— В самом деле знать хочешь?
— Просто умираю от любопытства!
— Гляди, голубка моя. Ты станешь не только моей союзницей, но и соучастницей. Так что ни единого лишнего слова!
Мысль о жизни, полной опасностей и приключений, приятно возбуждала Серкету.
— Я принимаю правила игры.
Мехи говорил долго, не пропустив ни единой подробности. Во взгляде жены он читал восхищение и зависть.
— Поначалу надо действовать исподтишка, — решила она. — Но зато потом… потом нас ждет грандиозный успех, Думаешь, на Дактаира можно рассчитывать?
— Мягкотелый, лукавый, много знает, жаждет богатства и власти. Качества полезные… Абри, по мне, не такой надежный, но с ним я рано или поздно расстанусь. А ты готова выполнить первое задание?
Серкета повисла на шее Мехи.
— Говори скорее!
— Предупреждаю, дело серьезное.
— Ну и хорошо. Я не подведу.
Мехи объяснил жене, что от нее требуется, после чего они удалились в центральную каюту на палубе, где он овладел ею с обычной неистовой жесткостью.
После ежеутренних обрядов Ясна помогала ведунье, которая принимала жителей селения, озабоченных болезнями или тревогами. Супруга Нефера научилась выслушивать больных, успокаивать хнычущих детишек и возвращать уверенность тем, кому ее недоставало.
Одаренная мощной целительной силой, ведунья накладывала руки на больные места и боль уходила. Ясна следила за тем, чтобы в лечебнице не было недостатка в зельях и снадобьях: некоторые она готовила сама, и в больших количествах, остальное доставлялось в Место Истины по личному распоряжению фараона, заботившегося о подданных и потому неусыпно следившего за всеми службами, пекшимися о благополучии мастеров.
Ведунья была скупа на слова, но изо дня в день она передавала ученице свой опыт, стараясь, чтобы та больше обращала внимания не на успехи, но на ошибки и извлекала из них уроки.
Нефер, после того как его допустили в «Дом Золота», работал, не зная отдыха, над порученным ему делом и стал еще неразговорчивее, чем прежде. Но Ясне было достаточно просто посмотреть в его глаза, чтобы понять, что он чувствует. Она поддерживала супруга во всем, и он знал, что может рассчитывать на нее в любой ситуации.
День выдался утомительным. Хотя ни одного тяжелого больного не было, но зато как началась с утра, так и тянулась до вечера нескончаемая вереница мелких будничных хлопот. Уставшая сильнее обычного, Ясна хотела лишь поскорее добраться до дома и рухнуть в постель.
Но ведунья решила иначе:
— Пойдем со мной.
Ясна собрала последние силы и поплелась за своей провожатой. Та же вышла из селения и направилась на запад, в сторону заходящего солнца.
В этот час змеи и скорпионы выползают из своих нор, но женщины их не боялись.
Всякий раз, когда ведунья оказывалась на извилистой горной тропе, она, казалось, сбрасывала с себя не только усталость, но и бремя прожитых лет. Она явно становилась моложе. Ясне же, как бы ни была она утомлена, было легко следовать за своей наставницей. Седая грива ведуньи сверкала, как солнце, освещая тропинку, уходившую все круче. Наконец дорожка уперлась в молельню, высеченную в скале.
Отсюда все окрестности Места Истины были как на ладони: не только селение, но и священные долины, где упокоены фараоны и их супруги, и заупокойные храмы, в которых живут и будут жить вечно царские ка.
Ведунья обратилась лицом к молельне и сложила на груди руки.
— Человеки суть слезы Божии, — сказала она, — одни только боги рождены улыбкой. Однако благословенны люди, как паства Божия, и пасет Бог стадо свое на нивах тучных. Ибо сотворил Он небо и землю для них и вдохнул Он жизнь в ноздри их. Но восстают они против Него и привносят беспорядок на место гармонии. Когда род человеческий истребится, смятение прекратится и безмолвие воцарится на этой земле. И ты, богиня тишины, вновь сотворишь исконную красоту.
Из молельни выползла огромная кобра, вид у змеи был очень гордый. Багровые глаза словно искрились жарким огнем.
— Поклонись Меретсегер. Окажи почтение Той, что любит тишину, богине заката и покровительнице Места Истины, — сказала ведунья Ясне. — И да станет она наставницей твоей, водительницей твоей и очами твоими.
71
Обучение Нефера Молчуна в «Доме Золота» подошло к концу, и теперь ему предстояло пройти заключительное испытание. Он познал самые сокровенные тайны Места Истины, которые отныне должен был хранить и передавать следующим поколениям. Но достоин ли он и в самом деле такой чести?
Чтобы выяснить это, братство потребовало от него сотворить такое произведение, которое не оставляло бы сомнений в наличии у него нужных умений и особого чутья. Его ничем не ограничили и дали полную свободу действий. Неферу предстояло подвести итог тех лет, что он провел в селении, извлечь уроки из полученного опыта и создать произведение, которое одобрили бы начальники артелей и прочие посвященные высшей ступени.
По своему обыкновению, Молчун долго раздумывал. У него было множество замыслов, и в конце концов он осуществил тот, что был ему больше всего по сердцу. Посоветовавшись с Ясной и получив от нее добро, он явился к Неби, который в тот же вечер отвел Молчуна в святилище Хатхор, построенное отцом Рамсеса фараоном Сети.