и твоим.
Пока они шли через деревья, Конан напрасно разглядывал вершины, ища
след врага. Он был уверен, что Турлог, хотя одинаково, как и Конан мощно
сложенный, что ни он, ни его товарищи не будут пытаться следовать по их стопам,
рискуя упасть со стены. Они не были горцами, их привычным местом было седло,
а не горные склоны. Они будут искать другой путь, чтобы попасть в долину. Этой
мыслью варвар поделиться с Сидриком.
— Они встретят там свою смерть, — угрожающе сказал молодой человек. —
Перевал Королей на юге является единственным входом в долину. Его охраняют
день и ночь люди с оружием. Единственные чужеземцы, которые могли бы войти
в долину, это торговцы, ведущие мулов нагруженных товарами.
Конан изучающе посмотрел на своего спутника, охваченный невнятным
впечатлением чего-то знакомого, он не смог осознать, чего именно.
— Кто ваши люди? — спросил он. — Ты не гирканец. И, кроме того, ты не
похож на человека гор.
— Мы сыновья Гормлайта. — Когда этот великий завоеватель пришел сюда
давно через горы, он построил город, который мы называем Мантталус, и оставил
в нем сотню своих солдат и их женщин. Гормлайт двинулся на запад, а после
долгого времени пришло известие о его смерти и падении империи. Но люди
Гормлайта выжили здесь, не будучи никем побеждены. Много раз мы вызывали
нападавшим на нас гирканским собакам кровопускание.
В голове Конана вспыхнул свет, осветивший ранее неуловимое впечатление,
что все это было ему уже известно. Гормлайт, который завоевал эту часть Востока,
оставил здесь свою твердыню. У этого парня был классический профиль, что
киммериец ранее видел на мраморных барельефах, а имена, которые он
произносил, были западными. Несомненно, он был потомком солдат, с которыми
Великий завоеватель отправился в экспедицию на Восток.
Чтобы проверить это, он заговорил с Сидриком на одном древнем языке,
одном из многих языков, как нынешних, так мертвых, которые киммериец выучил
за время своей бурной жизни. Молодой человек вскричал от восторга.
— Ты говоришь на нашем языке! — он закричал на том же наречье. — За
тысячу лет ни один чужестранец, который пришел к нам не пользовался нашей
речью. С гирканцами мы говорим на их языке, но они не знают нашего. Ты,
конечно, также Сын Гормлайта?
Конан покачал головой, задаваясь вопросом, как объяснить молодому
человеку, который ничего не знал о мире, лежащем за горами, знание его языка.
— Мои предки были соседями людей Гормлайта, — наконец произнес он. —
Так что многие из моих людей говорят на их языке.
20
Они подошли к строениям с каменными крышами, что виднелись сквозь
деревья и Конан понял, что место, которое Сидрик называет «деревней», было
скорее городом, окруженным крепостной стеной. Здесь повсюду была настолько
очевидна работа давно умерших архитекторов, что Конан почувствовал себя,
словно человек, попавший в прошлые и забытые эпохи.
Вне стен, люди обрабатывали эту скудную землю, используя примитивные
инструменты, пасли овец и крупный рогатый скот. Несколько лошадей щипало
траву вдоль берега ручья, который вился через долину. Все мужчины, так же, как и
Сидрик, были очень высокими и светловолосыми. Они оставили свои занятия и с
удивлением побежали посмотреть на черноволосого незнакомца, настороженно,
пока Сидрик не кивнул им ободряюще.
— Это впервые в течение многих столетий, когда кто-то, кроме пленников
или купцов попал в долину, — пояснил Сидрик Конану. — Не говори, пока я не
дам тебе знак. Я хочу удивить людей, твоими знаниями нашей речи. Клянусь
прародителем Гормлайтом, они будут смотреть с открытым ртом, когда
чужестранец заговорит с ними на их языке!
Ворота в оборонительной стены была открыты, но Конан замел, что и сама
стена находится в очень плохом состоянии. Сидрик отметил, что стражник,
охраняющий этот узкий проход был достаточной защитой, ведь ни один враг
никогда не пробирался в город. Они прошли через ворота и вошли на широкую,
вымощенную улицу, где большие светловолосые люди в туниках — мужчины,
женщины и дети суетились, занимаясь своей работой, как это делали тысячи лет
назад, посреди строений, которые являлись точными копиями зданий древней
Атлантиды.
Вокруг них быстро собрались толпа, но Сидрик, разрываемый от радости и
чувства собственной важности, не дал им удовлетворить их любопытство. Он