настоял на том, чтобы я помог ему проникнуть в долину и забрать у тебя
некоторые бумаги, которые ты у него украл. Я отказался, потому что знал, что
люди из Мантталуса убьют меня, если я попытаюсь провести чужаков в долину.
Турлог с его четырьмя приспешниками уркманами и ордой оборванных гирканцев
вернулся в горы. Когда он ушел, я вернулся в долину, заявив охраннику у прохода,
что испугался горных львов, которые якобы бродят неподалеку. И убедил этих
троих помочь захватить тебя. Никто не узнает, что случилось с тобой, а Малаглин
не станет слишком много беспокоиться об этом, потому что он завидует твоей
силе. Традицией Мантталуса являлось то, что король должен быть самым
сильным мужем в городе, поэтому Малаглин и сам убил бы тебя рано или поздно.
Но буду вынужден помешать ему в этом, потому что у меня нет намерения,
позволять тебе преследовать меня, когда я заберу эти бумаги, которые так хочет
Турлог. Он получит их, в конце концов, если будет согласен заплатить мне
достаточно хорошо.
Гирканец разразился высоким, хохочущим смехом и повернулся лицом к
стоящим неподвижно мантталусцам:
— Вы обыскали его?
— Мы ничего не нашли, — громким голосом сказал один из гигантов.
Ахеб стиснул зубы в разочаровании.
— Вы не знаете, как правильно обыскивать. Снова я должен делать все сам.
Ловкие руки ощупали схваченного, и негодяй разразился проклятиями, когда
его поиски не увенчались успехом. Он попытался залезть за пазуху киммерийца,
но это было невозможно, потому что руки Конана были привязаны слишком
плотно к телу. Ахеб нахмурился с неудовольствием и вытащил кривой кинжал.
— Разрежьте ему узлы на плечах, — приказал он, — и вы, все трое
подержите его. Это будет так же, как если бы позволить леопарду выйти из
клетки.
Не сопротивляющегося Конана быстро растянули на плите, и двумя
мантталусцами принялись удерживать его за руки и один уселся на его ногах. Они
держали его крепко, но, казалось, весьма скептически относились к повторяемым
Ахебом предостережениям о силе пленника.
Гирканец снова подошел к пленнику, и, опустив нож, полез за своей
предполагаемой добычей. Тогда мощным рывком своих стальных и напряженных
мышц, Конан вырвал ноги из небрежного захвата и ударил пятками в грудь Ахеба.
Если бы варвар имел обувь, то проломил бы грудь гирканца. Тем не менее, купец
полетел обратно, рыча в агонии, и повалился спиной на пол.
Конан не заставил себя ждать. Тем же самым мощным рывком варвар
освободил свою левую руку и, приподнявшись на плите, ударил кулаком в
челюсть человека, держащего его за правую руку. Нанесенный удар, словно молот
кузнеца, повалил того, как забитого вола. Два других гиганта бросились к Конану,
пытаясь поймать его. Конан скатился с каменной плиты на другую сторону, и
когда один из бойцов обежал её вокруг, варвар схватил его за руку, выкрутил и
перебросил человека через плечо, вниз головой. Нападающий ударился головой об
пол с силой, которая вышибла из него дух, заставив потерять сознание.
Последний из похитителей был более осторожен. Видя огромную силу и
ужасающую скорость противника, он вытащил длинный нож и настороженно
24
подошел, ища возможности нанести смертельный удар. Конан медленно
попятился, тщательно стараясь, чтобы каменный пьедестал, вокруг которого
кружили противники, отделял его от мерцающего лезвия. Киммериец вдруг
подался вперед и вытянул длинный нож из-за пояса человека, которого свалил
первым. В тот момент, как северянин это сделал, мантталусец закричал и львиным
прыжком броситься через каменную плиту, еще в полете целясь в склоненного
киммерийца.
Конан согнулся еще больше, и мерцающее лезвие разрезало воздух над его
головой. Соперник ударился ногами об пол, потерял равновесие и упал вперед,
прямо на нож, который оказался в руках Конана. Из уст воина, который
почувствовал вонзившийся в свое тело клинок, раздался приглушенный визг, и
забившийся в смертельных конвульсиях гигант потянул Конана за собой на землю.
Избавляясь от ослабляющейся хватки, Конан встал, весь обрызганный
кровью жертвы, с кровавым ножом в руке. Ахеб вскочил с хриплым криком,
пошатываясь, а его лицо позеленело от боли. Конан зарычал как волк и бросился к