Отдаленные крики резко оторвали его от своих мыслей. Северянин бросился
через ручей и побежал вверх по склону, укрывающему от них долину. Его
уркманы уже натягивали тетивы. Когда киммериец достиг вершины, в кристально
прозрачном воздухе он ясно увидел то, что произошло в долине.
Остававшиеся в укрытии уркманы напали на лагерь иргизов. Они поднялись
на холм, возвышающийся над долиной, а затем ринулись вниз, как вихрь. Это
было почти полнейшей неожиданностью. Находившиеся за пределами лагеря
пастухи были убиты, а стадо разогнано, но выжившие кочевники смогли
организовать оборону в кругу своих палаток и повозок.
Слабые луки кочевников ответили на выстрелы уркманов. Бандиты быстро
приближались, стреляя из седел, чтобы описать полный круг и снова отъехать
подальше из зоны досягаемости стрел обороняющихся.
Иргизы были хорошо укрыты, но, не смотря на это, град смертей пожинал
обильный урожай. Конан отпустил поводья лошади и поскакал галопом через
долину, размахивая сверкающим мечом в руке. Его планы изменились, потому что,
когда туранцы покинули лагерь иргизов, исчезли также причины нападения на
него. Расстояние было слишком велико, чтобы уркманы смогли понять
выкрикиваемые им приказы.
44
Уркманы увидели, что киммериец приближается с мечом в руке, и поняли
его совершенно неправильно. Думая, что он намерен возглавить атаку, они в своем
рвении опередили его. Им помогла также и паника, которая распространилась
среди иргизов при виде скачущего на них Конана и его пятерых уркманов, что
было похоже на удар с фланга.
В мгновение они перенесли внимание на новоприбывших, опорожняя свои
полупустые колчаны задолго до того, Конан оказался в пределах прицельного
выстрела. И сразу же после этого уркманы отпустили тетивы своих луков над
головами своих лошадей, чтобы немедленно после этого разрушительного
обстрела рвануться вперед с грохотом, сотрясающим долину.
На этот раз неровный залп защитников не мог остановить их. Перепуганные
кочевники стреляли почти из всех луков, и в момент нападения большинство из их
колчанов были уже пусты. Подъезжающих всадников встречали одиночные
стрелы, выбив нескольких из них из седел, но наступающие уже штурмовали
импровизированную баррикаду и разметали её. Кричащие уркманы мчались на
лошадях между палатками, молотя налево и направо красными от крови мечами.
В одно мгновение в лагере иргизов ад вырвался на свободу. Испугавшись,
кочевники вырывались и начинали бежать, но и там, где это им удавалось, они
были растоптаны победителями. Опьяненные кровью уркманы не щадили ни
женщин, ни детей. Те, кто смог вырваться из окружения, с криками бежали в
сторону реки. Через мгновение и всадники, как волки, бросились вслед за ними.
Тем не менее, будто окрыленная призраком смерти, хаотичная толпа
достигла берега первой, и, продравшись сквозь деревья, люди начали кричать и
прыгать с высокого берега, топя друг друга в полном замешательстве. Прежде чем
уркманы остановили своих лошадей на берегу, на покрытом пеной и потом
скакуне появился киммериец.
Конан разъяренный этой бессмысленной бойней, был воплощением
неистового безумства. Он схватил за уздечку лошадь первого подскакавшего к
берегу человека и потянул так сильно, что животное, привстав на дыбы, потеряло
равновесие и упало, сбрасывая всадника. Следующего воющего оборотня Конан
хлопнул плашмя своим мечом так, так что только тяжелый кожаный колпак
защитил его череп. Человек упал без сознания, вылетев из седла. Остальные
закричали и резко натянули вожжи.
Гнев Конан действовал на них, словно вылитая в лицо ледяная вода,
болезненно погасив опьяненные кровью нервы. Крики и убийственные взмахи
беспощадных мечей раздавались между палатками в уже опускавшихся сумерках,
но Конана это не заботило. Он не мог спасти никого в разоренном лагере, где
воющие воины разрывали палатки, переворачивали повозки и поджигали огонь в
сотнях мест.
Все больше и больше людей с пылающими глаза и измазанными кровью
мечами подъезжало к реке, останавливаясь внезапно при виде стоящего на их пути
Конан. И не было ни одного воина среди них, кто выглядел бы хоть вполовину так
страшно, каким в этот момент казался киммериец.
Его глаза потемнели как угли, что горят под котлами в преисподней, а изо рта