Присев на корточки за одной из громадных деревянных колонн, окружавших главный двор, Рега разглядел в тени тусклые силуэты. Большинство монахов стояли по краям двора, а посередине были согнаны, как скот, в тесную кучу, около тридцати старейших и самых немощных.
Перед ними стояли китайские солдаты, почти незаметные в темноте из-за черной формы.
Ярдах в десяти от входа во двор перед глухой стеной, сгорбившись, стоял с повязкой на глазах молодой послушник. Рега присмотрелся и увидел винтовку в его руках — послушник держал ее кое-как, ствол винтовки замер в дюйме от земли.
Внезапно солдаты вокруг него принялись кричать, вскидывая вверх зажатые в кулаках винтовки.
— Стреляй! Стреляй!
Когда молодой послушник шагнул назад, с трудом поднимая винтовку в направлении глухой стены, двое солдат схватили старика монаха из группы в центре и вытолкнули вперед. Невидимый молодому послушнику старик оказался перед ним — в нескольких футах от дула винтовки.
Когда другие монахи поняли, что происходит, во дворе поднялся гулкий высокий вой.
— Стреляй! Стреляй! — снова закричали солдаты.
Но послушник медлил — звуки насторожили его.
К нему приблизился один из военных. Он двигался надменно и важно, рукава его рубашки были закатаны выше локтей. Когда он подошел и встал за спиной послушника, в свете пожара блеснули золотом знаки различия на погонах. Рега увидел, как тот прошептал что-то молодому монаху. Раздался треск выстрела, и послушника отбросило назад, на офицера, стоявшего за спиной.
Наступила тишина. Вой смолк, когда ноги старика подогнулись и тело рухнуло на плитки двора.
Потрясенную тишину внезапно разорвали новые выстрелы, только на сей раз стреляли солдаты — под веселые выкрики они разряжали винтовки в воздух.
Офицер обошел молодого послушника, взял из его рук винтовку и одобрительно похлопал по плечу. Колени парнишки начали подгибаться, и офицер сделал шаг вперед, чтобы поддержать его. Несколько мгновений они стояли, словно слитые вместе, — две фигуры отдельно от остальных.
Потом офицер с заученной легкостью перехватил винтовку, передернул затвор и крикнул: «Следующий!»
Рега с пересохшим от ужаса ртом смотрел, как из группы выводят еще одного человека. Почему стариков? Потому что тащить их через перевал — непосильная задача? Или это пример той бессмысленной жестокости, которая, как они слышали, сопутствует так называемой культурной революции?
Он услышал женский вопль из дальнего угла двора. Видимо, это две монахини — посланницы из монастыря Намцонг. Двери в храм были распахнуты, и Рега видел, что там, внутри, делает группа солдат. Несколько мгновений он наблюдал за происходящим, и отвращение, словно желчь, подступило к его горлу. Потом внезапный выброс адреналина вывел его из ступора. Он должен убежать, спастись, чтобы рассказать другим.
Рега развернулся и тут же почувствовал толчок в спину. От удара он полетел на плитки двора, но успел повернуться и увидеть ухмыляющееся лицо солдата, вышедшего из тени.
Это был крупный, толстомордый человек с темными веселыми глазами. Он схватил Регу за шиворот и одной рукой приподнял так, что их лица едва не соприкоснулись. От него несло табачным перегаром.
— Любишь смотреть? — Пломбы на его зубах сверкнули в темноте. — Ну, это легко лечится.
Он развернул тощего Регу, ударил его коленом в поясницу и припечатал лицом к плиткам. В голове у Реги не было ни единой мысли. Он молчал — просто смотрел мимо колонн на огонь, пожиравший крышу библиотеки. На фоне черного неба ярко плясали голубые и оранжевые языки пламени.
Солдат отстегнул ремень от винтовки и проворно завязал два узла на расстоянии нескольких дюймов друг от друга. Потом он завел ремень так, чтобы узлы пришлись ровно на глаза Реги. Последовала пауза, и Рега вскрикнул, когда его голову резко отдернули назад. Солдат принялся затягивать накинутый на голову Реги ремень. Тот бессильно царапал землю ногтями, крик замер на его губах. Щеки напряглись, противясь давлению, с которым узлы все глубже впивались в череп. Еще немного — и глазные яблоки взорвались, а по щекам потекла вязкая мутная жидкость.
Рега испустил булькающий звук и без сознания рухнул на землю.
Последнее, что он видел в жизни, были эти прекрасные горящие крыши.
ГЛАВА 1
20 апреля 2005 года
Было шесть утра, и рассвет только-только пролил лучи на Крышу мира. Тонкие пальцы света проникали сквозь зубчатые пики Гималаев, и от их прикосновения засветились оранжевые палатки, разбитые на темной осыпи.