Лука Мэтьюс расстегнул молнию на палатке и в термобелье вышел на морозный горный воздух. Он был высок, и, когда расправил плечи, термобелье натянулось на мощной спине. Грязные русые волосы падали на лицо, чуть ли не черное от свирепого горного солнца. Только вокруг глаз оставались светлые пятна от солнцезащитных очков.
Несколько мгновений он стоял, прихлебывая кофе из жестяной кружки и наслаждаясь ощущением, которое испытывает человек, поднявшийся первым. Ему всегда хватало нескольких часов сна, и в редкие минуты утренней тишины он вкушал истинное спокойствие. Он вдыхал свежий морозный воздух, а жар кружки смягчал боль в опухших пальцах. Сорвав омертвевшую кожу с ладони левой руки, он осторожно провел пальцем по порезу, который тянулся до самого запястья, и покачал головой. Треклятые альпинистские травмы. В сухом горном воздухе они, казалось, никогда не заживают.
Накинув козий полушубок, купленный за несколько сотен рупий в Катманду, он обошел дымящиеся угли костра, поставил кружку на камень, убедился, что она не упадет, и помочился. Когда он был мальчишкой, отец внушил ему, что, облегчаясь, важно иметь перед глазами величественный вид. Лука тогда и не подозревал, что эта мысль будет чуть ли не единственной, на которой он сойдется со старым сукиным сыном.
Наклонив голову, Лука зевнул и помассировал лопатку. Пять дней он таскал провизию в базовый лагерь, и ремни рюкзака оставили глубокие следы на спине. Это, несомненно, была самая неблагодарная часть восхождения: ни техники, ни вознаграждения за усилия, только иногда бросается в глаза какой-нибудь пик, пронзающий одеяло облаков.
Он перепрыгнул на соседний камень и принял излюбленную позу: сев на корточки, обхватил ноги руками и упер подбородок в колени. Он скользнул взглядом по склону — милях в двух начинался первый ледник, обрезанная кромка пористого льда, ярко поблескивающая в лучах утреннего солнца. Дальше до самого горизонта тянулись горные кряжи, выставившие пики так высоко, что между ними гуляли свирепые ветра.
В двух с половиной тысячах метров над ним наконец-то стала видна вершина хребта — последний участок пути между лагерем и вершиной Макалу, пятой из высочайших вершин мира и вторым восьмитысячником Луки.
Обычно в такой ситуации его захлестнула бы волна чистой радости, но этим утром Луке явно было не по себе. Его мучило неявное предчувствие беды, которое, казалось, из желудка проникает в кости. Выплеснув остатки кофе на землю, он секунду-другую смотрел, как поднимается парок, а потом зашагал назад к палаткам.
Подъем к хребту был самой опасной частью восхождения.
— Эй, принцесса, ты что, весь день собираешься спать? — спросил Лука, постукивая по опорной стойке второй палатки.
Храп внутри прекратился, послышалось сопение и кашель.
— Господи, хуже я еще в жизни не спал. Дурацкий коврик за ночь сдулся наполовину.
Лука ухмыльнулся.
— Как насчет кофе, чтоб отметить твое хорошее настроение?
Кто-то пошевелился в палатке, потом открылась молния, и на свет божий появилась квадратная физиономия Билла Тейлора. На подбородке чернела щетина — он не брился уже несколько дней, — а светло-голубые глаза, обычно с удивлением смотрящие на мир, опухли от недосыпа. Редеющие волосы над загорелым лбом стояли торчком, словно его только что ударило током.
— Я, как всегда, чайку, — ответил он, зевая во весь рот. — Я вообще поражаюсь, с чего ты подсел на эту гадость.
Лука наклонился, поставил котелок с водой на миниатюрную горелку и зажег. Раздалось негромкое гудение. Лука смотрел, как Билл неторопливо извлекает из спального мешка свое мощное тело.
— Видок у тебя отвратный, — сказал Лука. — Ты уверен, что готов к восхождению?
— Ты что, шутишь? Я в норме.
Билл поднял руки над головой, потянулся и поковылял облегчиться к тому же камню, что и Лука.
— Но в том, что касается выбора идеального маршрута, я полагаюсь на тебя.
Лука перевел взгляд на склон и сжал зубы.
— На первом отрезке, вплоть до места, где разобьем второй лагерь, проблем нет. Потом долгий подъем по леднику, почти вертикальному. Тут поопаснее. Но когда выйдем на хребет, до вершины останется не больше двух часов.
Билл вернулся и присел рядом с Лукой, тоже устремив взгляд на склон. Лука протянул ему кружку с кипятком. Когда Билл взял горячую кружку, их глаза на секунду встретились, и Билл еще рот не успел открыть, как Лука знал, что тот скажет.
— Плевое дело.
Лука усмехнулся.
Спустя час сорок пять минут они уже были в пути.
ГЛАВА 2
Они поднимались, почти молча, уже девять часов. Тупая боль в уставших мышцах делала движения неловкими и дергаными.