— Кажется, мы пропустим важное событие, — сказал Лука, показывая на дату.
— Что-то он не очень похож на тибетца, — заметил, чуть нахмурившись, Билл.
— Ну, кем бы он ни был, в отсутствие далай-ламы он станет тут главным. — Лука отвел взгляд от постера.
В двадцати ярдах впереди он увидел поворот, который искал.
— Ага, пришли, — сказал он, хлопнув Билла по плечу.
Отойдя от плаката, они двинулись дальше по улице, и через несколько шагов сверкающие витрины и мощеный тротуар кончились, уступив место трущобам и грязной дороге. Они прошли по лабиринту узеньких улочек и, миновав несколько тупиков, оказались у деревянной веранды знакомого ресторана. Билл посмотрел на Луку, и тревога снова вернулась к нему.
— Давай только побыстрее: вошли и ушли.
— Расслабься, Билл, — попытался успокоить его Лука. — Это всего лишь Рене. Положись на меня в этом деле.
Билл поморщился и, качая головой, последовал за другом внутрь.
«Положиться на Луку» — именно от этого предостерегала его жена.
ГЛАВА 18
Ресторан был ярко освещен и набит туристами. Официанты в традиционных тибетских одеяниях скользили между столиками, подавая момо[11] и бургеры из мяса яка. Мало того что ресторан дико смотрелся на пыльной улочке Лхасы, он, усугубляя сюрреализм ситуации, словно завис между двумя цивилизациями.
Как только Лука и Билл вошли в зал, они тут же услышали Рене. Голос у него был низкий и громкий, а речь пересыпана словами-паразитами. Туроператор, проработавший в Лхасе почти восемь лет, Рене, с его небритым красным лицом, пивным животом и мятой одеждой, всем своим видом демонстрировал равнодушие (или слепоту) к культуре Востока.
В данный момент он произносил монолог, обращенный к группе робких туристов, рассевшихся за одним из столиков в дальнем конце зала. Громадный живот Рене колыхался в нескольких дюймах от лица человека, который, вполне вероятно, уже сожалел, что обратился к Рене с вопросом. Обрывки обличительной речи хозяина ресторана разносились по залу, а в финале Рене ткнул толстым пальцем в нос вопрошавшего и простонал: «…каждого тупого бездельника, который теперь пересекает Лхасу».
Лука рассмеялся. Рене, разглядев Луку в противоположном конце зала, недоуменно уставился на него.
— Над чем ты смеешься, тощий англичанишка? — заорал он.
Клиенты затряслись от страха и вжались в стулья, предчувствуя новый взрыв.
— Над тобой, старый ты сукин сын! — прокричал в ответ Лука.
Рене начал проталкиваться между стульями, притискивая посетителей вплотную к тарелкам. Другие, напуганные, сами спешили придвинуться ближе к столу, освобождая ему место. Одарив Луку и Билла взглядом налитых кровью глаз, Рене сгреб обоих в медвежьи объятия, несколько раз похлопал по спинам и подтолкнул к столику в глубине ресторана. Когда они расселись перед стаканами дешевого бренди, Лука заговорил.
— Ну, как твои дела, Рене? Сражаешься с бюрократией?
Рене закатил глаза и опрокинул стакан.
— Ничего не меняется. Тут ничего, на хрен, не меняется, — мрачно ответил он. — Китайцы строят и строят, но повсюду та же дрянь, что и раньше. Агентства отказываются общаться друг с другом, но, черт побери, им же нужно в конце концов принять решение. Если они перекладывают ответственность на других, то так оно и будет продолжаться. Они из года в год перекладывают ответственность на других.
Он налил бренди себе и добавил немного в стаканы Билла и Луки, хотя они пока не притрагивались к выпивке.
— Все для того, чтобы ты находился в подвешенном состоянии, — продолжал Рене, явно переходя к излюбленной теме. — Чтобы ты прыгал между агентствами, терялся в догадках и не представлял, к кому следует обращаться дальше. Их это вполне устраивает.
— И как ты умудряешься вести бизнес в таких условиях? — спросил Билл.
— Ха! Бизнес… Не знаю. Правду говорю, не знаю. Иногда мне хочется, чтобы нас выкинули из страны и мы создали бы свой Тибет где-нибудь в другом месте.
Что-то отвлекло Рене, и он замолчал. Лука проследил его взгляд — Рене смотрел в дальний угол ресторана, где у окна располагался небольшой помост. Там молча в ожидании заказа сидели двое военных. Один из них оказался поразительно крупного для китайца сложения — его мощная грудь едва не разрывала рубашку; другой был хрупкий, почти женственный, с бледным тонким лицом и черными прилизанными волосами. Даже табачный дым не скрывал отвращения, с которым он разглядывал посетителей.
Рене вытянул руку и ухватил одного из официантов, мельтешащих между столиками.