Итак, факт остается фактом: конспирология и теория заговора сегодня являются более чем распространенным подходом в российском общественном сознании. Причем в самых различных сферах, будь то загадки истории или исследования космического пространства и заканчивая современной политической ситуацией. Как полагают некоторые современные российские авторы, есть все основания утверждать, что в течение последних 15–20 лет конспирология стала составляющей мейнстрима и даже более того – основой всей российской политики.
Но почему так происходит и насколько такое распространение конспирологии и теории заговора естественно? Ответ, что называется, лежит на самой поверхности.
Конспирологический бум: к вопросу о том, почему критика теории заговора приносит обратный результат
Критики конспирологии часто проводят в своих работах такую мысль: конспирологические настроения, дескать, типичины для стран, в которых происходит резкий, скачкообразный переход от традиционного уклада к капиталистической системе отношений либо в странах, которые переживают те или иные социально-политические потрясения, кризисы, революции и т. п. С этой точки зрения сегодняшняя Россия – можно сказать, идеальная модель. Но не все так просто.
В самом деле, как же тогда объяснить тот факт, что в тех же Соединенных Штатах и во многих странах Западной Европы – вполне благополучных государствах! – конспирологические настроения не просто широко распространены, но и являются важным фактором, реально влияющим на жизнь общества?
А это действительно так. Уже цитировавшийся мной канадский критик теории заговора и конспирологического подхода Джон Рейнольдс в своей книге «Тайные общества…» этот факт подтверждает. Вот что он, в частности, пишет (с. 339): «В основе каждой конспирологической теории лежит аксиома о существовании злокозненных невидимых сил. Легенды о них, как правило, представляют собой составленное в разных пропорциях сочетание полуправды, чистого вымысла и абсурдной смеси исторических и придуманных событий. Эти дикие утверждения пользуются широкой популярностью. Так, население, особенно в промышленно развитых странах с высоким уровнем образования, весьма обеспокоено потенциальной перспективой утраты своего влияния на управление и личной индивидуальности».
Но на чем же базируются эти опасения? Российский ученый Михаил Хлебников, о книге которого «Теория заговора» уже говорилось ранее, дает свой ответ на этот вопрос: причина конспирологического бума на Западе на протяжении всего ХХ века кроется в глубоком внутреннем противоречии демократической системы устройства общества как таковой.
Он уверен (с. 183), что абсолютистский тип правления более соответствует индивидуальным потребностям и интересам отдельно взятого человека, нежели система демократическая. Связано это с тем, что раньше в неких совещательных мероприятиях участвовали люди, которые ясно понимали цели и задачи своей работы. Сословный и имущественный ценз давали преимущество именно в дифференцированном подходе к решению той или иной проблемы, которая стояла перед обществом и его отдельно взятыми членами и которая становилась ясной каждому из них. В демократическом обществе все не так! Демократия, замечает Михаил Хлебников (с. 184–185), «приводит к утрате “прозрачности” политических процессов для большинства избирателей […]. Демократия, требуя участия большинства в демократических процедурах, в конечном счете отсекает большинство от реального управления, так как для управления необходимо квалифицированное меньшинство […]. Все более растет уверенность современного человека, что важнейшие политические решения принимаются исходя не из интересов конкретного субъекта или социальной группы, но определяются в сфере, имеющей весьма незначительное отношение к публичной политике – сверхкрупных транснациональных компаниях, деятельность которых очень трудно контролировать со стороны общества».
Хлебников называет (с. 4) еще одну важную причину того, что теория заговора и конспирология преодолели маргинальные рамки и стали краеугольным камнем современного общественного сознания: несовпадение между официальной, «легитимной», трактовкой событий и представлениями об этих событиях в массовом сознании, что как раз и создает отличную основу для разрастания теории заговора.