Они минуту молчали, приходя в себя.
– Ты часом не заметил пелену, – Пьер скосил на напарника глаза, – ну, типа какой-то дымки?
– Так, значит, она действительно была? – Томсон перехватил его взгляд. – А я решил, что это мне показалось.
– Вы-зы-ва-ю Го-о-тье-е! Я Ма-а-к-к-кейн! – хрипло и нарочито медленно заработал коммуникатор. Пилоты переглянулись и недоуменно уставились на динамики над приборной панелью.
– Я слышу тебя, Джон! – оправившись от неожиданности, вскричал Пьер. – Что у вас случилось? Почему не отвечали?
– У на-а-с все-е но-о-р-ма-а-льно. По-че-е-му вы не-е отве-е-ча-а-ли?
– Мы вышли с вами на связь, как договаривались. Вы не отозвались. Тогда Томсон решил, что у вас что-то произошло, и повернул назад. Нам осталось лететь до вас минут двадцать. Возвращаться нам или лететь на вторую базу?
- У нас все-е в по-ря-я-дке. Доно-ва-ан и Га-а-рднер го-во-рят, что можно лете-е-ть на вто-о-рую… Но по-о-чему не было связи? И во-обще, что ты там тара-а-торишь?
– Я говорю нормально. Это ты, Джон, кажется, засыпаешь.
Иногда между словами и фразами наступали небольшие паузы, и каждый думал, что с противоположной стороны обдумывают ответ.
– Чертовщина какая-то, – снова пробурчал Сэм. – Держи связь все время, Пьер. Мне что-то не нравится эта пелена воздуха.
– Джон, – в голову Готье пришла одна мысль. – Говори что-нибудь без передышки. Интересно, на какой минуте прервется связь?
– Ты думаешь, опять прервется?
– Не знаю, но, похоже, эта планета сошла с ума. Говори. Что там у вас? Что-нибудь раскопали?
– Все неопределенно. Вон Гарднер с Донованом, в шутку, конечно, предполагают, что мы не были на Паломнике лет пятьсот.
– Чего не были? – динамики хрипели, Готье практически припал к ним одним ухом.
– Мы не были на Паломнике пятьсот лет. – с нажимом на «мы» повторил Маккейн.
– Ого! Ничего себе шутка. Похоже на сумасшествие. Где они сейчас?
– Сидят рядом. Я вызвал их, когда прервалась связь.
Из динамика раздался голос Донована:
– Кто-то совсем недавно сам сказал, что эта планета сошла с ума. Не ты ли Пьер?
– Ребята, не растягивайте, пожалуйста, так слова.
– Мы говорим нормально. Это ты все время торопишься. Особенно в последнее время.
В ответ снова раздался пронзительный вой, прерываемый продолжительными паузами.
В кабине винтолета послышался глухой низкий рев, исходящий из динамиков.
Томсон с Готье переглянулись.
– Связь прервалась, Сэм, – зачем-то констатировал очевидное Пьер.
– И опять эта чертова пелена. И винтолет прошел словно через тугую резину. Надо все-таки проверить, что это такое. Я разворачиваюсь.
– Давай, Сэм.
Винтолет сделал крутой разворот, вжимая пилотов в кресла.
– Следи. Вот она приближается. Держись! Сейчас будет толчок.
Винтолет рвануло вперед, но Томсон справился с непослушной машиной гораздо увереннее, чем в прошлый раз, и в тот же момент из динамиков донеслось:
– …ыва-а-ю Готье-е! Я Мак-к-ейн!
– Слышу нормально.
– Что у вас произошло?
– Пусть другие возьмут параллельные каналы.
– Мы на громкой связи, рассказывай!
– Тут есть какая-то пелена воздуха, вроде полупрозрачной пленки. Когда мы уходим за нее, связь прекращается. Возвращаемся назад – связь работает нормально. Наверное, это какой-то экран.
– Вы сами что-то ощущаете? – Даже за хрипом динамиков угадывался интерес – Как еще на вас влияет эта пелена?
– Когда мы проходим ее от вас, она действует как упругая пружина или резина. Сэму приходится увеличивать мощность двигателей. Когда возвращаемся, нас вроде что-то выталкивает.
– Какая у вас скорость?
– Примерно полтора маха.
– Снизьте скорость и попробуйте подойти к этой пелене со скоростью километров двадцать или пятьдесят в час.
– Хорошо, Джон. Понял тебя. Попробуем.
Томсон начал сбавлять скорость, делая глубокий вираж. Стрелка указателя скорости поползла вниз. До дрожащей, размытой пелены воздуха осталось километров пять. Но машина не приближалась к ней, хотя указатель воздушной скорости стоял на отметке тридцать километров в час.
– Похоже, она не пускает нас дальше, – сказал Томсон. – Двигатели работают, а мы висим на месте.