— Что будем делать? — тихо спросила она стоявшего рядом с ней Владимира. — Нам надо его как-то выручить».
«И желательно без ущерба для себя», — подумал русский.
Элизабет, не получив незамедлительного ответа, взглянула на него. Владимир, почувствовав ее вопросительный взгляд, кивнул ей.
— Давай потихоньку попробуем еще пройти вправо. Затем выйдем на пляж и постараемся как-нибудь отвлечь паука с тыла.
— Давай сделаем это и поскорее, — шепотом проговорила Элизабет. — Потому что если мы и дальше будем тут стоять и бездействовать, то нас скоро останется только двое!
— Да уж! Тонко подмечено, Элизабет.
— Если он расправится с Роем, — ей тяжело было это говорить. — Мы следующие в его списке продуктов.
— Я не записывался в паучье меню, — шепотом отрезал Владимир.
Они оба знали, что монстр вряд ли является плотоядным, о чем и свидетельствовали многие факты. Но привыкли сопоставлять понятие: «убийство животным», с чувством голода.
— Тогда не стой на месте, а двигай задницей, — прошипела Элизабет. — Выполним все, что ты там придумал.
«А что я придумал? — поразмыслил Владимир над словами девушки. — Да ничего существенного. Выйти на берег и отвлечь чудище от Моррисона — это даже не план, а скорее самоубийство».
Владимир решил оставить сознание Элизабет в покое до лучших времен. Он не стал спорить о том, что его недавнее предложение плохо продумано и требует пересмотра. Русский решил так: сперва отдалиться подальше от паука, выйти на берег, потом, глядишь, может быть, и получится что-то толковое. Нельзя раньше времени судить о догадках, ведь истина покажется только тогда, когда переступишь на следующую ступень. Две фигуры сдвинулись с места и зажурчали в воде. Их усталые выбившиеся из сил ноги отказывались аккуратно шагать в вязкой жидкой субстанции. Временами они оба по очереди оступались и, создавая всплески воды, погружались в нее с головой. Это бесило Элизабет, но тяжелые ботинки скользили по каменистой поверхности дна. Примерно через несколько метров сложного пути, они свернули к берегу, и когда под ногами, сквозь резиновую подошву, почувствовался мягкий ровный песок, они с облегчением вздохнули.
— В следующий раз я не пойду на такое рискованное мероприятие, — признался Владимир, выползая на берег.
Элизабет тяжело дыша, лежала рядом. Она пристально посмотрела на русского. В ее взгляде читалось недопонимание.
— Я говорю не о нашей нынешней затее, а обо всем вместе взятом: о том, что любопытство взяло верх над моим разумом, а он, поддавшись самообману и жадности, убедил других людей в стоящем деле. И они погибли.
— Но оно ведь и вправду оказалось стоящим, — отдышавшись, сказала Элизабет. — Разве не так?
Владимир настороженно оценил мимику девушки на предмет уловки в ее словах.
Поняв, что та говорит серьезно, он ответил:
— Да, но какой ценой!
— Я тебе скажу честно. — Девушка уселась в позу Будды. — Если бы все началось сначала, я все рано бы пошла на это.
Владимир расслабился, внимательно слушая ее слова.
— Ты и не представляешь, какой унизительной жизнью я жила до этого. Спасибо родителям алкоголикам! — Девушка состроила ироничное лицо. — Мне казалось, что мой путь беспросветный, и ничего хорошего не предвидится в моей до безобразия скромной жизни. — Она поднялась на ноги. — Я благодарю бога за то, что познакомилась с Дэвидом за месяц, перед тем как узнала от него о твоем замысле. Этого времени мне хватило, чтобы добиться от него полного доверия.
Владимир тоже поднялся с песка.
— Я даже не знаю, что на это сказать, — скромно проронил он.
— Да, я понимаю, что не очень хорошо поступила по отношению к Дэвиду, но он — спасибо ему за это — дал мне билет в новую жизнь. И спасибо Оливеру, и его команде. Он не взял с меня ни цента. На слово поверил о несметных сокровищах Дайменд клавс.
Внезапный яростный писк прервал их затянувшуюся трогательную беседу.
Элизабет, в ожидании мужественных слов, воззрилась на русского.
Владимир, пресекая нарастающий страх, самоотверженно произнес:
— Пора выручать друга, детка. — Прежде чем двинуться к намеченной цели, он, посмотрев в глубину ее чарующих глаз, согласно кивнул, как бы выражая тем самым полную солидарность со всеми ее словами.
Вскоре они уже вышли из прибрежной темноты на освещенный синевой более опасный участок пляжа. Прямо перед ними рисовалась душераздирающая картина: Моррисон стоял в нескольких метрах от паука и держит в руках крупный плод кокосовой пальмы. А возле самого паука лежал еще один, точно такой же.