— Она совершенна, — говорит Оливер низким тоном. Мейси наблюдает за мной, пока он ее гладит, а я пытаюсь успокоить убийственные чувства, бушующие внутри меня. — У тебя размер C? — спрашивает он немного хриплым голосом.
— D, — тихо поправляет она.
— И они настоящие, — добавляет он, ощущая в руке вес ее мягкой груди. Он крепко сжимает ее сосок между большим и средним пальцами, и Мейси вскрикивает от неожиданности. — Любовь втроем относится к твоим жестким ограничениям? — Оливер мило улыбается ей, продолжая ласкать ее грудь.
Глаза Мейси округляются, и она открывает рот, но не произносит ни слова.
— До всего этого мы доберемся позже, — быстро отвечаю за нее, или же я просто не хочу слышать ее ответ, — для начала немного поиграем. Мейси еще «девственница» во всем этом.
Оливер кивает, затем отходит, чтобы взять мою сумку с игрушками.
Я беру Мейси за руку и веду ее к кровати.
— Ты все еще в порядке?
Она кивает.
— Да.
По моей просьбе она ложится в центр огромной кровати, чтобы мы с Оливером могли свободно сидеть по обе стороны от нее. Когда я стягиваю трусики вниз по ее ногам и бросаю их на пол, Оливер кладет «набор инструментов» на кровать рядом со мной. Они все безобидны, но, тем не менее, глаза Мейси становятся большими, как блюдца.
— Начнем с этого, — говорю я, поднимая полоску черного шелка.
— Повязка на глаза, — говорит она.
— Да. Обычно я не разрешаю сабам разговаривать во время сцены, только если не задаю вопрос, или если им нужно использовать стоп-слово, но на первый раз я разрешаю.
Она кивает.
Я вручаю повязку Оливеру, и он прикладывает ее к глазам Мейси и завязывает у нее на затылке.
— Ложись на спину и постарайся расслабиться, — говорю я ей, — используй все свои чувства, впитывай в себя все, что тебя окружает, все, что ты чувствуешь. Зрение часто мешает нам видеть вещи такими, какие они есть на самом деле. Ты увидела все мои игрушки и начала беспокоиться.
Затем я беру большое черное перо, сделанное из искусственного шелка, и провожу им по ее животу.
— Когда ты меньше беспокоишься о том, чтобы все рассмотреть, то открываешься для настоящих ощущений, — Мейси постепенно расслабляется, когда я щекочу ее пером, скольжу им по ребрам, до грудей и снова вниз.
Ее резкое дыхание начинает замедляться, когда я доставляю ей удовольствие этими легкими мягкими ласками.
— Что ты чувствуешь?
Ее рот расслабляется, и я уверен, что она перестала слишком много думать.
— Это приятно, — бормочет она.
Я останавливаюсь у ее холмика.
— Раздвинь ноги, дорогая, — она разводит ноги, но всего на пару сантиметров. — Шире, чтобы мы с Оливером могли видеть, какой красивой и мокрой стала твоя киска.
Она облизывает губы и широко разводит ноги. Кажется, она высвободила свою внутреннюю соблазнительницу и готова играть в эту игру.
— Хорошенькая у тебя девочка, — бормочу я хриплым голосом. Используя свои большие пальцы, я развожу ее внутренние лепестки, распределяю ее блестящую влагу по всей киске и глажу клитор.
Мейси ерзает на кровати, поднимая свои бедра к моей руке. Господи, она находится на краю с того происшествия в ресторане. Она собирается взлететь, как ракета, и когда это произойдет, я хочу быть единственным мужчиной, наблюдающим за ней.
Я перевожу взгляд на Оливера, у которого практически текут слюни от желания попробовать ее сладкие соки. Когда он обращает на меня внимание, я говорю одними губами: «Вали на хрен отсюда», указывая взглядом на дверь.
Он хмурится, его челюсть напрягается, но он тихо встает с кровати и пересекает комнату, чтобы выйти. Когда за ним закрывается дверь, не слышно ни звука, и я уверен, что Мейси не услышала, как он ушел.
Схватив мою руку, которая лежит у нее на бедре, Мейси возвращает ее к месту соединения ее бедер.
— Вы можете прикоснуться ко мне, сэр, — выдыхает она.
Проклятье. Она самая худшая саба из виденных мною.
— Я собираюсь наказать тебя за это, — мне следовало бы ее отшлепать. Вместо этого я просто собираюсь заставить ее сосать мой член и удерживать без оргазма, пока она не будет готова плакать от разочарования.
Извлекая из своей сумки черные кожаные ремни, я хватаю лодыжки Мейси и привязываю их по очереди к столбикам кровати. Затем я связываю спереди ее запястья в сложной последовательности узлов, которые позволят ей двигаться. Она шевелит пальцами и крутится на кровати, поворачивая голову из стороны в сторону, хотя повязка не дает ей ничего увидеть.
— Оставайся на месте, — напоминаю я.
Испытывая новые ограничения, она сдвигает ноги, но они остаются расставленными, и двигает связанными руками. Она выглядит великолепно: обнаженной, связанной и с завязанными глазами. Может быть, теперь Мейси будет достаточно послушна, чтобы раствориться в этой сцене.
Я расстегиваю молнию и достаю свой член. Он твердый, готовый и жаждет ее прикосновений. Становясь на колени на кровати, я медленно себя поглаживаю.
— Помнишь, ты спрашивала о том, можешь ли ты ко мне прикасаться?
Она поворачивает голову на мой голос.
— Да.
— Ты сделаешь так, чтобы я кончил, и сделаешь это так быстро, как только сможешь. Я собираюсь засечь время. Сколько минут ты потратишь на это, столько раз я отшлепаю тебя, когда мы закончим, понимаешь?
— Да, сэр, — говорит она слегка дрожащим голосом.
— И учитывая тот факт, что я могу трахаться больше часа, тебе лучше показать все, на что ты способна.
Она втягивает воздух, ее грудь колышется от этого движения.
— Ты хочешь бросить мне вызов? Отлично. Вот твой шанс взять контроль на себя и проверить мою выносливость, — я подталкиваю свои бедра ближе к ней, пока мой член не трется о ее связанные руки. — Часы тикают, дорогая.
Понимая, что я не собираюсь ее развязывать, Мейси берет мой член сначала неловко, так как она не может видеть, что делает, и начинает гладить, двигая руками вверх и вниз. Каждый раз, когда ее кулак достигает основания моего члена, я чувствую, как меня касается веревка, и хотя наблюдать за ее связанными руками, двигающимися на мне вверх и вниз, это очень эротичное зрелище, но это не совсем удобно.
— Легче, детка. Я не хочу, чтобы веревка оставила ожог на моем члене, — взяв ее за руки, я их передвигаю, поднимая над моим членом, чтобы она могла использовать обе свои ладони.
Это очень приятно, даже несмотря на ее неуклюжие движения, и я собираюсь похвалить себя за то, что придумал эту сцену, но затем Мейси меня очень сильно удивляет.
— Могу я использовать свой рот? Пожалуйста, сэр?
Кто я такой, чтобы отказываться от такой просьбы?
— Разрешаю.
Поднимая за плечи, я помогаю Мейси принять сидячее положение, продолжая стоять перед ней на коленях. Я хватаюсь за основание своего члена, а вторую руку кладу на заднюю часть ее шеи, заставляя двигаться вперед.
— Я здесь.
Мейси непривычно находиться с завязанными глазами, поэтому она открывает свой рот и ждет, позволяя мне поместить на язык головку.
Она без колебаний скользит своим ртом по моему чертовски твердому члену, засасывая меня внутрь, как гребаный пылесос. Какого черта? Когда эта женщина научилась использовать технику «глубокая глотка», словно порнозвезда?
Я сжимаю руки по бокам, борясь с желанием прикоснуться к ней, пока она двигается по мне вверх-вниз, облизывая языком мой член и яйца, беря меня глубоко в горло.
Господи.
Когда я уже думаю, что не может быть ничего горячее, она опускает свои связанные руки к киске и начинает потирать клитор пальцем. Мой член становится еще тверже, а яйца пожимаются по мере того, как зарождается мое освобождение.
Я больной ублюдок, но не могу удержаться и не посмотреть на то, как она опять это делает.