Диму мой ступор не смущает. Напротив, у него напрочь сметает стоп-кран. Находит мои губы и впивается в рот безумным поцелуем. Грубо! Боль вперемешку с наслаждением разрядом бьёт прямо вниз живота, где всё скручивается от дикой потребности. Не понимаю, когда начинаю ему отвечать с сумасшедшей отдачей, намертво вцепившись в стальные плечи. Где-то на задворках сознания мелькает здравая мысль, что на спине останутся царапины от моих ногтей. А дальше складывается логическая, но затуманена похотью, цепочка. Инга на верху в их комнате. А мой «дядя» точно не собирается останавливаться. Беда!
— Дима! — с огромным трудом отрываюсь от лишающего воли рта, — Так неправильно! Инга…
На большее элементарно не хватает. Его губы спускаются мне на шею, оставляя будущие засосы и… следы от зубов. Не выдержав громко стону. Я на грани. Это невероятно. Сильные руки опускаются на ягодицы, мнут, сжимают. Подымает словно пушинку, заставляя обхватить себя ногами. В промежность, именно туда куда нужно, упирается каменное возбуждение. Не выдерживаю — начинаю двигаться вверх-вниз. В ответ Дима вгрызается мне в шею и буквально вдавливает в себя. Теряюсь от первобытных ощущений. Не замечаю, как оказываюсь распластанная под ним на диване. Ненужная одежда летит в сторону. Дима жадно расцеловывает моё обнажённое тело. Сжимает до лёгкой боли грудь, играет с сосками, покусывая их и сразу зализывая. Влажная дорожка из поцелуев спускается к животу. Обводит пупок. Кожа превращается в сплошной оголённый нерв. И когда его язык медленно тягуче проходит по моим до невозможности мокрым складкам, а затем губы резко всасывают клитор, я с громким вскриком рассыпаюсь на миллиарды кусочков. В открытых глазах кружится небо в бриллиантовых звёздах. Кажется, что голос пропал. Потому что в следующее мгновение я могу лишь хрипло застонать — Дима резким толчком входит в меня. Застывает. Дышит тяжело, надрывно, словно смертельно раненый зверь. Наслаждается моими судорожными спазмами. Новая волна или волны оргазма подкидывают меня уже выше небес. В космос. Я вся погружаюсь в полное блаженство, где на периферии сознания ловлю надрывное в ухо:
— Бл*дь, девочка, не могу больше…, — зубы ощутимо прикусывают мочку.
И в следующее мгновение Дима начинает резко и сильно ввинчиваться в мою плоть. С каждым толчком усиливая напор. До предела. Не щадя. Возвращая меня обратно, чтобы вновь забросить, но ещё дальше. В другую реальность. Заставить чувствовать ещё больше. Ещё сильнее!
Несмотря на только что пережитый невероятный оргазм бёдра сами по себе начинают двигаться в унисон мужским. Холл наполняется пошлыми звуками влажных шлепков. Я теряюсь. Где заканчиваюсь я, а начинается он? Всего слишком! А Дима всё не останавливается. Переворачивает меня на живот. Ставит на колени. Наматывает волосы на кулак. Тянет на себя. Перехватывает рукой, удерживая под грудями. Одну обхватывает ладонью. Между пальцами перекатывает сосок. И продолжает терзать блаженством. Это сумасшествие! Не знаю сколько длится моя агония перед «маленькой смертью», но вскоре я вновь взрываюсь безумным оргазмом. Дима делает ещё несколько особенно сильных толчков, продлевая мой кайф, и, с громким выдохом, похожим на рык, выходит из меня и кончает мне на спину.
37
Женя
Когда нас немного попускает, Дима, не выпуская меня из рук, разворачивается и разваливается на диване, с удовлетворённым вздохом откидывая голову на спинку. Мужские ладони удобно устраиваются на моём животе, машинально поглаживая мокрую от пота кожу. Я полностью разомлевшая и пребывающая в блаженной неги устало расслабляюсь на его крепкой груди. Правда, ненадолго. Из умиротворённой идиллии меня выводит отнюдь не совесть. Её, да и все моральные принципы, я потеряла, когда умудрилась влюбиться в собственного двоюродного дядю, ещё даже не подозревая, что он мне не родной. Сейчас же просто банально не хотела быть застуканной во второй раз. Хотя так как я кричала странно, что Инга до сих пор не явилась.
На моё начавшееся копошение с целью выбраться из желанных объятий, Дима реагирует категорично — напрягает руки, не позволяя освободиться.
— Куда собралась?
— Окунуться хочу, — в наглую вру.
— Ещё не на окуналась? — спрашивает зло. Но уже зная его понимаю, что злится он, скорее всего, на себя, — Вообще не желаю видеть тебя рядом с водой ближайшие лет пять.
— Дим, ты нормальный!? — от подобного заявления обалдеваю и прекращаю вырываться, поворачивая к нему лицо, — А ничего, что мы на Мальдивах? Здесь везде вода!