— Мистер Биллингс, — громовым голосом заявил судья Бентон, — посоветуйте своему клиенту занять свое место и замолчать. Сию же минуту! В противном случае он будет выдворен из зала за неуважение к суду. Вам все ясно, сэр?
Биллингс закивал головой.
— Да, ваша честь.
Как только порядок в зале суда был восстановлен, немолодой уже, лысоватый судья повернулся к Клер и устало улыбнулся.
— Доктор Дункан, суд хочет выразить мнение всех задействованных в деле сторон и поблагодарить вас за квалифицированное и всестороннее медицинское заключение. В случае необходимости последующих консультаций я должен всегда знать, где вас найти. Будьте любезны оставаться в пределах досягаемости все двадцать четыре часа в сутки.
Клер кивнула и встала со своего места.
— Разумеется, ваша честь. — Она наклонилась и подняла свой портфель.
Судья Бентон объявил собравшимся в зале суда:
— Заключение о вменяемости подсудимого я сообщу в пятницу, в десять часов утра. До этого времени вы свободны.
Тейт успел уловить утомление на лице Клер, и в следующий миг ее взгляд скользнул к дальней стене помещения — и встретился с его взглядом. Ее изумление оказалось под стать его собственному пару часов назад, но особого удовлетворения Тейт от ее реакции не получил. Под его пристальным взглядом она взяла себя в руки и шагнула со свидетельского места в сторону выхода.
— Секундочку, доктор Дункан, можно вас еще на одно слово, — окликнул ее судья Бентон.
Клер, поколебавшись, обернулась к судье:
— Да, ваша честь?
Тейт покинул зал заседаний. Ему вовсе не хотелось беседовать с Клер в здании федерального суда. Здесь не было никакой надежды на спокойный разговор, тем более в присутствии многочисленных представителей прессы и телевидения.
Он с трудом протолкался по коридору к лестнице и поднялся на два этажа, в конференц-зал. До тех пор пока судья Бентон не объявит свое решение, дело против Энрике Сантьяго, так кропотливо, по крупицам, возведенное Тейтом, висело на волоске, и его судьба находилась в руках Клер Дункан — той самой женщины, что пришла на помощь ему, охваченному паникой в застрявшем гостиничном лифте; той самой, что совсем недавно отдавалась его ласкам, самым интимным, какие только может женщина позволить мужчине.
Клер, вымотанная к вечеру до предела, вышла из лифта на двадцать шестом этаже гостиницы. Четыре часа, проведенные с пациентами, оказавшимися слишком сложными, чтобы их можно было оставить без внимания, консультации по телефону еще троих, находящихся в состоянии душевного кризиса, пусть кратковременный, но все же обход в больнице — и все это в сочетании с шоком от неожиданного появления в зале Тейта да еще с необходимостью уклоняться от настырных журналистов, которые преследовали ее с того самого момента, когда она покинула здание федерального суда! Клер казалось, что из нее высосали все жизненные соки.
В данный момент ей хотелось лишь одного — подольше понежиться в горячей ванне, забраться в постель и как следует выспаться. А объяснение с Тейтом подождет.
Она остановилась как вкопанная, заметив Тейта, который вышагивал по коридору, ведущему от лифта к ее номеру. Эротические воспоминания об их последней встрече хлынули потоком, и Клер вдруг почувствовала себя такой беззащитной и уязвимой, что на глаза навернулись слезы.
Ну почему — в сотый раз за сегодняшний вечер возник в ее сознании вопрос, — почему Тейт оказался в зале суда во время ее свидетельских показаний?
— С тобой все в порядке?
Клер напряглась, не в силах скрыть подозрительности, вспыхнувшей в ней.
— Разумеется. — Она ощутила на себе его оценивающий взгляд, вызвавший вспышку неподвластного ей чувственного огня в душе. Она сражалась со своим телом, со своей реакцией на Тейта, сражалась из последних сил.
— У тебя был тяжелый день. — Он с участием посмотрел на Клер.
Она пожала плечами, сделав вид, что нисколько не тронута его заботой. Она пыталась избавиться от напряжения, которое разрушило то доверие, которое Клер чувствовала к нему, но безрезультатно — ее подозрения, вызванные неожиданным появлением Тейта в зале заседаний, давали о себе знать.
— Это тоже часть работы.
Тейт кивнул.
— Понимаю.
— Я в этом сомневаюсь, — ей не хотелось, чтобы ее голос звучал так резко.
— Клер… — начал он и протянул к ней руку.
Она поспешно отстранилась, не сводя с него недоверчивых глаз. Клер знала, что его прикосновение лишит ее остатков сил, и тогда быть беде.
— Пожалуйста, не нужно.
У него заходили желваки на щеках, но он молча наклонил голову, показывая этим, что готов подчиниться ее желаниям.
— Почему ты одна? — спросил он.
— Потому что я так захотела. Я устала от того, что люди постоянно крутятся вокруг меня, пусть даже и с благими намерениями. Меня проводили до лифта, и я отпустила охрану.
— Тебе необходима защита. Нельзя быть такой беспечной, — упрекнул ее Тейт.
— Мне необходимо выспаться, — с нажимом сказала она. — Кроме того, я бы с удовольствием выслушала твои объяснения. Полагаю, ты обязан мне их предоставить.
— В данной ситуации — не я один, — отозвался приглушенным голосом Тейт.
Клер недоуменно нахмурилась, а потом напрямик заявила:
— Ты следил за мной.
— Ничего подобного.
— Наверняка следил. Зачем ты проверял меня?
— Мне такое и в голову не пришло бы. — На его лице было написано удивление.
— Пожалуйста, скажи мне… Ты не журналист?
— Я даже отдаленно не связан с прессой.
«Слава тебе, Господи», — с облегчением подумала она.
— Ты не потрудился подождать меня, когда понял, что я заметила тебя в зале суда, — с укоризной сказала она, немного смягчившись.
— Я не мог.
Клер, устало вздохнув, переложила свой кожаный портфель из одной руки в другую.
— Почему?
Тейт потянулся за ее портфелем.
Она резко отдернула руку и попыталась проскочить мимо него.
Он схватил ее за локоть.
В глазах Клер сверкнула злость.
Неожиданно рядом возник мужчина, один из тех двоих, которых Тейт заметил во время ужина с Клер в ресторане «Л'Обернс». Тейт отпустил локоть Клер, но не отошел от нее ни на шаг.
— Тома, это чисто личный разговор, — быстро произнесла она на испанском. — Будь так добр, когда увидишь сегодня родителей, передай им от меня привет.
Тома кивнул и с видимой неохотой направился в сторону лифта.
— Давай продолжим этот разговор там, где нас никто не прервет, — предложил Тейт.
Клер невольно вдохнула едва уловимый запах его лосьона, и ей опять пришлось бороться с чувственной реакцией своего тела на этот знакомый аромат.
— У меня есть идея получше. Давай вовсе не будем его продолжать, по крайней мере — сейчас, — покачала головой она. — У меня не то настроение.
— Я же не слепой, Клер. Я прекрасно вижу, как ты устала.
Она смахнула со лба выбившиеся из прически пряди.
— В таком случае оставь меня в покое и дай пройти.
— Не могу. Нам нужно поговорить, — настаивал Тейт.
Клер молча обошла его и продолжила путь по безлюдному коридору. Она понимала, что при том сумбуре, что творился в ее мыслях и чувствах, любая попытка спокойно объясниться с Тейтом будет безуспешной. К тому же в ней поднималось давно знакомое, отвратительное ощущение, что ее предали, а значит — она снова вела себя как последняя дура. Не в первый раз. Клер решила, что на свете не найдется человека, который хуже ее разбирался бы в мужчинах.
Клер знала, что Тейт следует за ней по пятам, но не оборачивалась и вообще делала вид, что его не существует. Каковы бы ни были причины его появления в суде, она была уверена, что угрозу ее жизни он не представляет, рядом с ним опасности подвергаются лишь ее чувства.