— Давай, док, вперед. Быстро, — приказал он и, подхватив с песка корзину, шагнул вслед за Клер в воду.
До «Моргана» они доплыли в считанные минуты. Парень за рулем катера заглушил мотор, но волны от лодки незваных гостей уже нарушили водную гладь бухты.
Тейт успел поддержать Клер, когда яхту сильно качнуло, и она, потеряв равновесие, чуть не подвернула ногу. Закрыв Клер собой, он обернулся лицом к шумной компании с фотоаппаратами, магнитофонами и банками пива в руках.
— Тебе лучше спуститься вниз, — коротко распорядился он.
Она было открыла рот, но Тейт резко оборвал ее:
— Не спорь. Кто знает, что это за шутники. Я не хочу подвергать твою жизнь опасности.
Одарив его гневным взглядом, Клер все же подчинилась и скользнула по трапу в камбуз.
— Эй, как рыбалка? — раздался возглас одного из пассажиров катера.
Остальные вовсю щелкали фотокамерами.
— Хуже некуда, — выкрикнул в ответ Тейт.
Они еще что-то кричали, но его односложные ответы отбили у них охоту продолжать общение.
Под пристальным взглядом Тейта отдыхающие — а это явно были всего лишь туристы — бросили якорь, толпой выгрузились на берег и полностью разрушили уединенное очарование бухты.
Тейт поднял якорь. Выйдя из бухты, он сообщил Клер, что опасность миновала и она может выйти на палубу. Весь оставшийся путь их разговоры касались лишь сложности управления парусами при неизвестно откуда взявшемся сильном ветре.
К причалу они добрались в сумерках. Оба молчали, угнетенные тем, что между ними произошло в последние минуты на пляже. Расстались они, когда Тейт увидел Тома с помощником, маячивших у входа в доки. Последнее, до чего они договорились, — Клер позвонит ему, когда будет готова к разговору.
Тейту была ужасно неприятна эта перспектива. Ждать в сомнении, захочет ли Клер и дальше с ним встречаться или нет, казалось ему даже унизительным, но интуиция подсказывала ему, что иного выхода не существует. Не в его силах заставить Клер принять его жизнь, он мог лишь молиться, чтобы она согласилась сделать хотя бы одну попытку приблизиться к совместному существованию.
11
В назначенный день судебный процесс не начался, но не очередные махинации адвокатов Сантьяго были тому виной. Судья Бентон сам стал причиной отсрочки, поскольку слег с гриппом.
Все средства массовой информации из-за вынужденного безделья дни и ночи напролет обсуждали столь нежелательную задержку, пытались раздуть обычное недомогание до слухов о полной потери здоровья и возможной замене судьи, а также с увлечением интервьюировали друг друга. Клер подобное поведение посчитала недостойным ребячеством и твердо решила избегать всех, будь то журналисты или телерепортеры.
Следующие две недели она посвятила обычному приему пациентов и ежедневным наездам в свой дом, который, если положиться на заверения подрядчика, вот-вот должен был предстать перед ней в законченном виде. Вечера же, все до единого, она упорно билась над тем, чтобы определиться в своих чувствах к Тейту, бродяге и скитальцу — по его же собственному признанию, — завладевшему ее сердцем.
В результате этих раздумий Клер пришла к печальному и тягостному выводу. Как бы глубоки ни были ее чувства к нему и как бы искренен он ни был с ней, поведав всю правду о себе, надежды на совместное будущее у них нет.
Мысль о том, чтобы продолжать жизнь в мире, где нет его, сокрушала Клер. С каждым прошедшим днем ее тоска по нему росла. Иногда она принимала угрожающие размеры, и тогда Клер, чтобы хоть как-то прийти в чувство, приходилось напоминать себе, что он порядочный и достойный человек. Человек чести. Человек, который не захотел воспользоваться ее слабостью. Она так ценила эти качества. В такие мгновения ей даже удавалось убедить себя, что немножко — это все же лучше, чем ничего, если женщина любит мужчину так, как она любит Тейта.
Но инстинкт самосохранения, горький опыт эмоционального краха и — по выражению самой Клер — ее старомодное здравомыслие одержали верх над ее сердцем.
Тейт говорил, что она дорога ему. Очень дорога. Но он не произнес слова люблю. Ни разу.
К несчастью, сама она полюбила, хоть это признание и не было сказано вслух. Теперь она была рада, что сдержалась и не выставила себя на посмешище.
Тейт наверняка понимает, что она испытывает к нему. Иначе зачем бы он стал предостерегать ее? И к чему ему было бы утруждать себя подробностями своей личной жизни и работы?
Клер знала ответ на эти вопросы. У Тейта не было намерений что-либо в своей жизни менять. А потому выбор у нее невелик. Либо она принимает все как есть и приспосабливается к ограничениям, неизбежным в любви к такому человеку, как Тейт, либо идет своей дорогой, стараясь заглушить сердечную боль.
Она не надеялась, что перестанет любить или мечтать о Тейте, понимая, что любые попытки закончатся провалом. Но она очень рассчитывала, что справится с другой, куда более сложной задачей, что не захлопнет навсегда дверцу к своему сердцу, что оставит ее открытой для другого. Но только для того мужчины, который захочет стать ей постоянным спутником в жизни.
Клер, призвав на помощь все свое благоразумие, шла по мучительно долгому пути поиска подходящего выхода. Даже от домашних не укрылся ее непривычно хмурый и задумчивый вид, но все тот же инстинкт самосохранения подталкивал ее дойти до конца выбранной ею дороги.
Тейт позвонил ей на работу спустя несколько дней после того, как она рассчиталась за пребывание в отеле и вернулась в свой отремонтированный дом. Клер чуть было не попросила секретаршу сказать, что ее нет на месте, но трусость всегда была ненавистна ей, особенно в себе самой, а потому она взяла трубку.
— Доктор Дункан, — произнесла она официально, хоть и знала, кто на другом конце провода.
— Я скучал по тебе, Клер, — сказал он. — Не поужинаешь со мной сегодня?
— Я тоже скучала по тебе, — слетело с ее губ, прежде чем она успела собраться с мыслями. Самообладание ее рассыпалось в пыль, и ей пришлось потрудиться, чтобы обрести хоть видимость душевного равновесия.
— Эти две недели показались мне нескончаемыми.
— Полагаю, ты был по горло занят, — прохладно отозвалась Клер.
— Не настолько, чтобы не скучать по тебе.
Она отразила натиск соблазна. Соблазна поддаться искушению его сексуального голоса. Ее собственный голос прошелестел едва слышно:
— Ты только что из Вашингтона?
— Прилетел пару часов назад. И тут же обнаружил, что ты выехала из гостиницы. Признаться, меня удивило, что ты не оставила записки.
— Я переехала домой несколько дней назад, — объяснила она. — Ремонт удалось закончить раньше намеченного срока.
— Рада возвращению домой?
— Очень. — Клер чувствовала, как давит на нее необходимость высказать Тейту все, что она обязана высказать, но нужные слова, казалось, застряли в горле. — А как ты?
— Мне было без тебя одиноко, — тихо признался он.
Клер онемела.
— Что случилось? — спросил Тейт.
— Ничего. — Ответ был еще одним примером ее пресловутых рефлексов. Ей стало стыдно, что она возвращается к тому же обману, что составлял основу ее брака. — Многое, — помолчав, исправилась она.
— Клер…
Она не дала ему договорить.
— Кажется, ты собирался дать мне возможность позвонить самой, когда я буду готова к разговору.
— У меня закончилось терпение, — честно признался он.
Клер нервно теребила в пальцах телефонный шнур, чувствуя, как тает ее решимость и как неодолимо тянет ее к нему. — Мне нужно работать, Тейт. Пациент ждет.
Его молчание длилось добрых тридцать секунд.
Клер, уставившись на настольные часы, сердцем почувствовала каждую из этих бесконечных секунд.
«Будь же честна с ним, — убеждал ее внутренний голос. — Не заставляй его корчиться в муках. Это несправедливо».