Даже Даррен не остался в стороне от поднятой шумихи и дал интервью Си-эн-эн, чем довел Клер до белого каления. Она отказалась с ним разговаривать, когда он позвонил ей в офис, несомненно, готовый лопнуть от утоленного тщеславия.
Очередь адвокатов Сантьяго настала недели две спустя, когда государственные обвинители закончили изложение в суде целого списка преступлений, вменяемых бывшему диктатору. Как ее и предупреждала Миранда, Клер оказалась в числе последних свидетелей, вызванных защитой на открытое заседание. Миранда также объяснила, что Клер, скорее всего, будут использовать в качестве дымовой завесы — чтобы отвлечь внимание присяжных от сути процесса, да еще в качестве подручного средства, с помощью которого адвокаты надеются поставить вопрос о законности суда над их подзащитным.
Во время первого появления Клер перед судом присяжных ей пришлось собрать все свои силы, чтобы перенести тот шок, который она испытала при виде Тейта в окружении ее матери, отца и брата-юриста, устроившихся позади государственного обвинителя. Но в эту самую минуту защитник Сантьяго приступил к допросу с пристрастием, и все внимание Клер переключилось на него.
Она вынесла три бесконечных заседания, заполненных вопросами главного адвоката защиты Биллингса, который использовал все имевшиеся в его арсенале трюки, чтобы заманить ее в ловушку и на законном основании поставить вопрос о ее компетентности как судебного медэксперта.
Клер, слишком упрямая, чтобы сдаться без боя, не позволила Биллингсу запугать, оскорбить или смутить себя — даже когда он разворошил ее личную жизнь, извратил тот факт, что она оставила медицинскую практику после смерти Джейсона, а затем даже высказал предположение, что она сознательно пошла на поводу у своего любовника, и тот, будучи важным свидетелем обвинения, повлиял на ее заключение о психической полноценности Сантьяго.
Постоянное присутствие Тейта в зале суда приносило ей неожиданное для нее самой успокоение, хоть она и не показывала этого, сохраняя бесстрастное выражение всякий раз, когда их взгляды встречались. Он ее не бросил, не оставил одну. Он был рядом — на тот случай, если вдруг понадобится ей.
Защита сложила оружие в борьбе за то, чтобы доказать необъективность, предосудительное поведение Клер или ее профессиональную некомпетентность. Прокурор задал ей несколько дополнительных вопросов, которые должны были смягчить впечатление после допроса защитников, и отпустил.
Она покинула зал суда на дрожащих от облегчения ногах, чтобы тут же попасть в водоворот софитов, видео- и фотокамер и, как ей показалось, по меньшей мере сотни микрофонов.
Из всего этого столпотворения неожиданно материализовался Тейт, пробился к ней, обнял ее плечи одной рукой и, как щитом, укрыл своим телом от алчных глаз. Он стремительно увлек ее по запруженному людьми коридору к служебному лифту. Охранник в униформе держал для них двери кабины открытыми.
— Твой брат нас ждет, — объяснил Тейт. — Он отвезет тебя домой к родителям.
Клер устало привалилась к стене медленно ползущего вниз лифта и устремила взгляд на лицо человека, которого так сильно любила. Он выглядел уставшим, но спокойным и собранным.
— Лифт больше не пугает тебя? — сказала она первое, что пришло ей в голову.
Он покачал головой.
— Несколько недель назад твоя секретарша дала мне телефон Крейга Дженнера. Он провел со мной несколько сеансов, и я позабыл о прежних страхах.
— Я рада.
Ее это нисколько не удивило. Она давно поняла, что Тейт никогда ничего не оставляет недоделанным.
Тейт окинул ее быстрым взглядом и неожиданно нажал кнопку остановки лифта между этажами.
— Я горжусь тобой, — сказал он и сделал шаг в ее сторону.
Она тоже оттолкнулась от стены, и они встретились на середине огромной кабины, но в последний миг Клер заколебалась.
— Как ты догадался, что мне нужно было видеть тебя в суде каждый день?
Он обнял ее плечи.
— Как я мог не догадаться? И как я мог не прийти? Как я мог допустить, чтобы ты в одиночку сражалась с Биллингсом?
Клер смотрела на него, раздираемая тысячами эмоций. Усталость, одиночество, смятение переполняли ее, лишали возможности думать, притупляли все ее чувства.
— Я не… То есть, я имела в виду, после того, как я все оборвала… — Клер стиснула руками виски. — Господи, я так разбита.
— Ты вымотана до предела, но скоро эта история закончится и тогда снова все будет хорошо. — Обещаешь?
— Обещаю.
Тейт, улыбаясь, привлек ее к себе, и она с наслаждением ощутила тепло и силу его объятий. Он молчал, прижимая Клер, словно чувствовал, что на большее она сейчас не способна.
Она высвободилась из его рук:
— Нам нужно ехать.
— А ты не хочешь услышать вторую часть ответа на свой вопрос? — спросил Тейт и ткнул пальцем в нужную кнопку.
Она обратила на него недоуменный взгляд, не сразу сообразив, о чем он говорит. Лифт дернулся и начал спускаться.
— Да, конечно.
— Я люблю тебя, Клер. Вот почему я каждый день приходил в зал суда. Вот почему я ни за что не оставлю все так, как есть. Сразу же после суда мы должны серьезно поговорить.
Клер, потрясенная до глубины души, безмолвно уставилась на него. Через секунду двери лифта открылись. Ее брат торопливо поблагодарил Тейта за помощь, взял Клер под руку и провел к полицейской машине. Тейт их проводил, но только до машины.
Клер, обернувшись, смотрела на Тейта сквозь заднее стекло. Брат что-то говорил ей, но она не улавливала ни единого слова. Шок от услышанного был слишком велик.
Тейт Ричмонд любит ее.
13
Оставшееся до окончания процесса время Клер провела в родительском доме. Она попросила двоих своих коллег временно взять на себя заботу о ее пациентах и смогла наконец расслабиться.
Мама окружила ее заботой, колдовала на кухне над особенными блюдами для дочки, заставляла ее каждый день спать часок-другой, а позже, когда Клер обрела способность рассуждать здраво, мама снова помогла ей, только теперь уже морально, убедив разобраться со своими чувствами к Тейту Ричмонду. Отец делился с ней воспоминаниями о том времени, когда он ухаживал за мамой. Братья и сестры приезжали почти каждый день и привозили с собой детей, чтобы доставить радость Клер, которая их обожала.
Ей не понадобилось много времени для того, чтобы прийти к выводу, что жизнь без Тейта будет пуста и бессмысленна. Она очень любила своих родных, но любовь к Тейту была чем-то особым. Та пытка, через которую ей пришлось пройти, многое дала ей. Она не только осознала, что больше не желает жить под гнетом прошлых страхов, но и ощутила в себе прилив силы и мужество, чтобы реализовать свое решение.
Она заслуживает получить свой шанс на счастье, а сердце говорило ей, что Тейт, пусть даже и бродяга, как он себя называет, все равно единственный на всем свете, способный подарить ей это счастье. Да, она поняла это, но держала пока свое открытие при себе. Набравшись терпения, Клер ждала, когда жюри присяжных удалится на совещание, вернется и огласит свой приговор Сантьяго.
Почти через три месяца после ее предварительных показаний относительно вменяемости Энрике Сантьяго жюри признало подсудимого виновным в девятнадцати из двадцати трех предъявленных ему пунктов обвинения по списку федерального суда. Несмотря на то, что официальный приговор должен был быть оглашен не раньше чем через полтора месяца, Клер почувствовала, что может наконец отодвинуть мысли о процессе на задний план и заняться вплотную своей личной жизнью.
И первой ее заботой был Тейт.
В тот самый день, когда присяжные объявили приговор, Клер подъехала на машине к докам недалеко от гостиницы, где жил Тейт. Она заметно нервничала, но была полна решимости поговорить с ним. Она остановилась на причале, в паре ярдов от того места, где был пришвартован «Морган», и заметила, что Тейт сидит на палубе, сосредоточенно занимаясь каким-то делом.