Покарай его Бог за это и за то, что он так крепко сжимает ее! Если он прижмет ее к себе еще сильнее, она рискует превратиться в лепешку. Теперь же перед ее глазами маячил только его свежевыбритый подбородок и гербовый знак Блэкморов на золотой булавке в его галстуке; да при каждом повороте она ощущала, как соприкасаются их бедра.
Как обычно, он выглядел привлекательным и очень мужественным. Никаких дурацких атласных брюк – о нет! Фрак и брюки графа Блэкмора из дорогого кашемира, его узорчатый серый жилет и белоснежный платок производили большее впечатление своей простотой, чем любой из экстравагантных, украшенных замысловатой вышивкой жилетов, в которые были облачены все остальные мужчины в зале.
Знал ли он о том, как действует на нее его близость? Конечно, знал! Его широкая ладонь с бесстыдной фамильярностью лежала на ее талии, а вторая – собственнически сжимала ее руку, напоминая о той ночи в карете. Не зря ее отец считал вальс слишком скандальным танцем для порядочных людей. Ни одна женщина, имеющая хоть каплю здравого смысла, не согласилась бы добровольно оказаться в такой близости с привлекательным обольстительным графом.
В особенности если раньше уже целовалась с ним страстно и самозабвенно. Воспоминания одолевали девушку – его пальцы в ее волосах… его дыхание, согревающее кожу… его рот, осыпающий ее щеки и шею непостижимо возбуждающими поцелуями.
Силы небесные, она почувствовала, что краснеет! «Боже милостивый, – взмолилась Эмили. – Сделай так, чтобы он не заметил!»
С тем же успехом она могла бы завыть на луну. Когда она рискнула искоса взглянуть на Джордана, то поняла, что он определенно заметил расцветший на ее щеках румянец. К великому сожалению, его темные глаза, судя по всему, ничего не упускали.
– Мне приятно, что я заставил вас покраснеть, Эмили, – насмешливо прошептал он.
– Эмили? Почему вы упорно принимаете меня за эту особу?
– Вы можете лгать всем остальным, но не мне, – произнес Джордан тем низким хрипловатым голосом, который она слишком хорошо помнила. – Зачем вы здесь? Почему притворяетесь какой-то шотландской леди?
Ей очень не хотелось обманывать его, действительно не хотелось. Однако у нее не было выбора.
– Лорд Блэкмор, ваша маленькая шутка становится утомительной. Я не понимаю, почему вы упорно продолжаете путать меня с этой особой, Эмили Фэрфакс.
– Фэрчайлд! Ее имя… ваше имя Фэрчайлд, а не Фэрфакс, как вам отлично известно!
– Не стоило бы при мне ругаться, – непроизвольно упрекнула она.
Мерцающий свет свечей в люстрах над головой играл на его злорадно торжествующем лице.
– Кажется, мне уже приходилось слышать это прежде – однажды ночью вы произнесли эти слова в моей карете.
Силы небесные! Она уже начала спотыкаться.
– В вашей карете? Понятия не имею, о чем вы говорите. Музыка зазвучала громче и помешала ему ответить сразу, но самодовольное выражение его лица сохранилось.
Все напрасно! Как же ей выпутаться из этой ситуации? Всю сознательную жизнь ее учили никогда, ни при каких обстоятельствах не лгать, а теперь от нее ожидают умелой лжи опытной мошенницы. Может быть, следует просто рассказать ему обо всем?..
Ну да, и тогда лорд Несфилд добьется, чтобы ее повесили. Она не может быть уверена, что Джордан сохранит ее секрет в тайне, потому что лорд Сен-Клер, видимо, его близкий друг. Лорд Сен-Клер во время бала постоянно расспрашивал ее о Софи, и скорее всего он и есть главный подозреваемый. Может быть, Джордан и сам помогал другу спланировать побег с Софи.
– Ну давайте, Эмили, расскажите мне, что происходит, – потребовал граф, как только музыка позволила продолжить разговор.
Внезапно девушка вспомнила слова леди Данди: «Леди Эмма – твоя маскарадная маска, всего лишь развлечение. Она не изменит Эмили Фэрчайлд».
Это просто маскарад, а не мошенничество. И какое имеет значение, что она должна ему лгать? Той ночью в карете он ясно дал понять, что она для него лишь мимолетное развлечение. Он тоже играл определенную роль перед ней – льстил, говорил нежные слова, хотя все это время отлично знал, что никогда не попытается увидеться с ней снова.
Она смерила его холодным взглядом.
– Мне надоела эта игра, лорд Блэкмор. Пожалуйста, придумайте что-нибудь поновее.
Он грозно посмотрел на нее, как бы стараясь напугать и вынудить говорить правду, но когда она больше ничего не сказала, решительно сжал губы.
– Ну хорошо. Вы вынуждаете меня перейти к более крутым мерам.
Она сдержанно рассмеялась.
– И что вы со мной сделаете? Станете меня пытать? Заточите в темницу, пока я не скажу то, что вы хотите услышать?
Впервые за этот вечер он улыбнулся, но улыбка была явно дьявольской. Ангелы, должно быть, плакали каждый раз, как он обращал эту улыбку к доверчивым женщинам.
– Я могу придумать множество приятных способов выведать у вас правду.
Слишком поздно она спохватилась, что они кружились уже на краю комнаты, где стеклянные двери открывались на широкую мраморную веранду. Каким-то образом ему удалось поднести ее туда, а она даже ничего не заметила.
Он увлек ее в танце на веранду и там остановился. Эмили украдкой взглянула в бальный зал, моля Бога, чтобы леди Данди увидела ее, но в зале было слишком много танцующих, чтобы заметить отсутствие единственной пары, особенно когда первоначальный интерес к тому, что она танцевала с лордом Блэкмором, угас.
Эмили попыталась вырваться, но он только крепче сжал ее талию и увлек девушку к лестнице, которая вела в сад.
– Я думала, вам хочется танцевать, – язвительно сказала она, хотя сердце ее колотилось так громко, что его можно было услышать в Китае. – Вы вели себя очень грубо, чтобы завоевать право танцевать вальс со мной.
– Мне нужно от вас гораздо больше, чем просто вальс, как вам отлично известно. И для того, что я намерен сделать, нам нужно уединение.
Уединение! Если он снова начнет ее целовать, похоже, она расколется и все ему расскажет.
Но леди Эмма не отказалась бы спуститься с ним в сад. Она слишком уверена в себе, чтобы отступить так глупо. Напротив, эта леди наверняка не отказала бы себе в удовольствии устроить свидание наедине с неженатым графом столь высокого положения, как Джордан.
Сосредоточившись на этой мысли, Эмили позволила ему увлечь себя вниз по лестнице, механически передвигая рядом с ним ноги. Однако когда они остановились позади дуба, заслонившего их от любого, кто мог бы наблюдать с веранды, девушку на мгновение охватила паника.
– Ну так как, Эмили? – Граф отпустил ее руку и повернулся к ней с видом старшего брата, отчитывающего ребенка. – Что вы должны мне сказать?
Снисходительность его тона придала ей отваги. Как он смеет обращаться с ней, словно с какой-то дурой?!
– Ума не приложу, что вам сказать. Эта ваша небольшая фантазия, лорд Блэкмор… – Раскрыв веер из слоновой кости, прикрепленный тонкой нитью к ее запястью, она принялась лениво обмахиваться. – Дочка священника? Ее я должна изображать? Может быть, вы согласитесь на цыганку, на худой конец? Но дочь священника слишком скучная роль!
Наградой ей послужило ошеломленное выражение его лица.
– Прекрати притворяться! – прорычал он, грубо хватая ее за плечи. – Я отлично знаю, кто ты такая!
– О, не думаю, что знаете. – Одарив его кокетливой улыбкой, несмотря на судорогу, сжимавшую желудок, она пробежалась пальцами вверх по шелковистому лацкану его фрака. – Если бы вы и вправду хоть что-нибудь знали обо мне, то сразу же потеряли бы всякий интерес к этой особе, Эмили.