В этот момент лакей объявил, что их карета подана.
– Какая жалость, что я не могу остаться и еще послушать ваши занимательные рассуждения, но нам действительно пора уезжать. Пойдем, Эмма.
Графиня направилась к выходу, но прежде чем Эмили двинулась за ней, Джордан схватил ее за руку. Склонив к ней голову, он прошептал:
– Мы продолжим обсуждение, когда поблизости не будет вашей покровительницы.
«Покровительницы, а не матери». Она сердито посмотрела на него и тут же пожалела об этом. Смотреть на него всегда было ошибкой. Таких привлекательных мужчин следовало бы прятать от девственниц под замок.
Джордан наблюдал, как она уходит, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не броситься вслед за ней и не встряхнуть ее хорошенько. Она должна быть Эмили Фэрчайлд! Что бы там они обе ни говорили, она никак не могла быть этой несносной леди Эммой!
Этой соблазнительной, выводящей из себя, доводящей до безумия леди Эммой!
Как Эмили Фэрчайлд она прельщала его своей чистотой и нежностью. Как леди Эмма, однако…
Боже милостивый! Его мужская плоть опять отвердела. Ни одна женщина никогда не могла до такой степени заставить его утратить контроль над собой. А ведь он занимался любовью с лучшими куртизанками – самыми прославленными и обольстительными. Эти женщины удовлетворяли его потребности, но он никогда не пылал к ним страстью – ни перед встречей, ни после.
Проклиная все на свете, он подошел к лакею и приказал подать карету. Дьявол бы побрал ее прелестное лицо, и быстрый ум, и этот маскарад! Эмили это или нет?!
Это должна быть Эмили – ни одна женщина не действовала на него так прежде. Это, конечно же, Эмили, и она лжет, и ему необходимо это каким-то образом доказать.
Лорду Блэкмору подали карету, и он вскочил в нее, уже обдумывая план действий, пока Уоткинз гнал лошадей домой. По прибытии в особняк Джордан распорядился немедленно пригласить Харгрейвза к нему в кабинет. Когда спустя несколько минут дворецкий вошел, он увидел, что граф ползает по полу, разглядывая бумажки, валявшиеся под письменным столом.
– Милорд! – воскликнул Харгрейвз, заглядывая под стол с тревогой на лице. – Что-нибудь не так?
– Разве я не получал приглашения на завтрак у леди Астрамонт несколько недель назад? – Джордан отбросил в сторону позолоченный конверт и поднял с пола другой.
– Конечно. Оно в куче с остальными отвергнутыми приглашениями. Леди Астрамонт всегда приглашает вас. А вы всегда отказываетесь. Нынешний год не стал исключением.
Приглашение леди Астрамонт неожиданно нашлось. Ее корявый почерк напомнил Джордану, как сильно эта дама его раздражает. Она была шумной, несдержанной дурехой с куриными мозгами, и все гости ее были на редкость тупыми.
Но ему необходимо было присутствовать на ее званом завтраке.
До тех пор, пока он не узнает всей правды об этой женщине, Эмили-леди-Эмме, он будет неотступно преследовать ее, при всяком удобном случае стараясь выбить из колеи.
Он внимательно прочитал приглашение и громко застонал.
– Два часа пополудни? Слыханное ли дело, подавать завтрак в такое нелепое время?
– Если позволите вмешаться, милорд, это обычное время для такого рода приемов.
– Боюсь, ты прав. Но я могу переделать горы работы к тому времени, как эти дамы принимаются завтракать. Хорошо. Пусть будет два часа. Утром отошли уведомление.
Теперь, когда дело было улажено, граф прислонился к столу и внимательно посмотрел на слугу. Поле деятельности Харгрейвза простиралось далеко за пределы обычных обязанностей дворецкого. Это Харгрейвз присматривал за сводной сестрой Джордана, когда она еще жила здесь. И это именно он нашел ей провожатого, чтобы охранять ее в том злополучном путешествии в Новый Южный Уэльс. Этот человек умел также использовать болтовню слуг, чтобы добывать сведения, нужные Джордану для парламентской работы и для любых других целей.
– Харгрейвз, тебе приходилось когда-нибудь разговаривать со слугами лорда Несфилда?
– Нет, милорд, эта компания приучена держать язык за зубами. Но это не значит, что я не сумел бы кое-что разузнать.
Мне кажется, их кучер ухаживает за горничной из особняка Лэнгли, а она – сестра мужа нашей Мэри. Джордан с трудом подавил улыбку.
– Понимаю. И означает ли это, что при необходимости ты сможешь быть представлен кучеру Несфилда?
– Думаю, да.
– Хорошо. Я хочу, чтобы ты кое-что выяснил для меня.
– Конечно, милорд. Если кучер не пожелает сказать мне то, что вам нужно, я найду другие пути.
Вот это и нравилось Джордану в его доблестном дворецком – тот был решительным и изобретательным человеком. Его невысокая фигура и подобострастные манеры любого лишали осторожности, а его удивительная способность кого угодно напоить до бесчувствия не раз добывала Джордану ценную информацию.
– Вот как обстоят дела, Харгрейвз. – Блэкмор скрестил на груди руки. – Есть одна молодая женщина…
Глава 7
Мы поистине неутомимы, удовлетворяя потребности тела, но не даем пищи душе.
Офелия осторожно опустила свое пышное тело на диванчик напротив кресла Рандолфа, затем сбросила туфлю с ноющей ступни и поместила ногу на скамеечку из конского волоса. Подумать только, прошлым вечером ей пришлось провести много часов на ногах. А теперь еще ее брат рвал и метал от ярости. Это уже просто невыносимо!
– Ну? – брюзжал Рандолф. – Где эта проклятая негодница?
– Она скоро спустится, я уверена. – Офелия зевнула. – Ты должен дать время девочке выспаться, иначе она будет непригодна для твоей цели.
– Как будто сейчас она к чему-то пригодна! Я все еще не слышал, что произошло на балу. Почему ты отослала ее прямо в постель, хотя я велел немедленно все доложить мне?
– Потому что она умирала от усталости.
– После одного паршивого бала, который закончился чуть позже полуночи?
– Нет. После урока танцев и хождения целого дня по магазинам для различных покупок, а потом уже после бала, на котором ей пришлось все время танцевать.
– Тоже за мой счет.
Она закатила глаза и наклонилась вперед, чтобы помассировать ногу.
– Если ты не хочешь делать как полагается, тебе следовало сказать мне раньше. Я бы надела на нее власяницу, посыпала ей голову пеплом и на каждом приеме ставила бы ее в угол.
Рандолф ничего не ответил, только нахмурился. Он никогда не ценил присущее сестре чувство юмора.
– Ну что ж, лучше бы девчонке найти что сказать мне, когда она спустится. Я не намерен продолжать ее развлечения, если она не способна ничего добиться.
– Развлечения? – Отрывистый, похожий на лай смех Офелии резко нарушил спокойную тишину раннего утра в особняке Несфилда. – Девушка, похоже, считает это пыткой.
Когда Рандолф, прищурив глаза, взглянул на сестру, она умышленно добавила:
– Хотя ума не приложу почему. Если она не хотела этим заниматься, ей всего лишь следовало ответить отказом. Разве я не права?
Он отвел взгляд и недовольно поджал губы. Настало время перейти в наступление.
– Рандолф, что ты сказал Эмили, чтобы заставить ее согласиться с твоим планом? Ясно, что она считает этот замысел неприятным. Видел бы ты ее вчера после бала. Она была подавлена и напугана, как мышь в кошачьих лапах.
– А на балу она тоже вела себя подобным образом? Не об этом мы договаривались, знаешь ли. Я хотел, чтобы она…
– Рандолф! Попридержи на минуту свой болтливый язык, слышишь? – Он сердито посмотрел на сестру, но, к счастью, ничего не сказал. – Не нужно беспокоиться насчет Эмили. Во время бала она держалась так самоуверенно и независимо, как ты только мог пожелать. Все мужчины были у ее ног и сочли ее самым «необыкновенным» созданием на свете.
– Тогда почему она была подавлена?
– Очевидно, потому, что считает это испытание обременительным и опасным.